Избранные рассказы. Хронологически

Художник измучен был этим поединком, в котором он не имел морального права побеждать. Стыдно, стыдно быть тут победителем. А побеждённым этой убогой проклятой старухой - ещё стыднее.

Изуверство какое-то.

И если представить, что хоть на полпроцента проклятая не врет. Если допустить, что она действительно... и подвергает его проверке на вшивость, испытывает его душевные качества, достоин ли он московской квартиры полезной площадью 73 метра (примем, что бывают и такие площади) с машиной за четыре тысячи, гаражом в пятистах метрах от дома и дачей в десяти километрах с горячей водой и газовым отоплением. Уж обладатель всех этих сказочных благ должен их заслужить душевными качествами, или как вы считаете? А? Не мелочным оказаться, не подозрительным, не богохульником, не жмотом.

А только представить: вот он скажет сейчас бабулечке: ступай себе, бабуля, с богом в Полетаево, там вашей братвы до черта, твой сын туда приезжает пресвитером, и уж они не дадут вам пропасть, снабдят деньгами для задатка. И она встаёт и уходит - и больше не появляется. Да, она пойдет по чужим людям и денег добудет, но дела с ним иметь больше не захочет. Он её потом разыщет в Москве, а она ему смирнёхонько скажет: что ты, мил человек, мы других людей себе подыскали для обмена.

И простит он себе тогда свою лютую осторожность?

Раз в тысячу лет, и - плюнуть в лицо судьбе, протянувшей тебе на раскрытой ладони подарок!..

Какой, должно быть, кайф был старухе наблюдать мучительную битву чувств на измочаленной роже! Она, впрочем, смилостивилась и облегчила условия испытания. Вздохнув, сказала вслух сама себе:

- Ну ладно, пора ехать... Триста рублей у меня есть, сестра мне вчера дала, у которой я ночевать собиралась. У неё пенсия сорок рублей, так она себе на смерть собрала денег, вот смертные деньги мне и отдала. А остальные уж я найду. Поеду.

Но забыла подняться. В задумчивость впала.

Триста рублей - это уже не шестьсот. Правильно рассудила. Триста рублей не сделают ни его беднее, ни её богаче.

Впрочем, он ведь ещё не всё выяснил про квартиру, - вспомнил художник и снова стал записывать:

- Так, кто прописан в вашей квартире и сколько человек?

- Мухамедовы мы, - ответила из задумчивости бабка.

- Так, Мухамедовы. Александра Ивановна. Дальше?

- Ну, муж тоже Мухамедов. Александр Петрович, - запнувшись сказала бабушка и вдруг заулыбалась совпадению: - Тоже он Александр, видите?

Видеть-то художник видел. Действительно, совпадение. Но он предпочёл бы, чтоб совпадало имя отца с отчеством сына, которого, как известно, таксисты величают Алексеем Петровичем. Эх, бабуля-бабуля... Хвалёная твоя память.

- Так, ещё кто? - устало торопил её.

- Ну и внуки, - оборонялась бабка. - Дима и этот... Серёжа. Все мы Мухамедовы.

- Кому принадлежит дом? Исполкому, ведомству?

- Ведомству, военному ведомству, - поспешно откликнулась старушка, потом заробела, помедлила да и брякнула: - Вы знаете, я вчера вам не сказала, я побоялась говорить, потому что как скажешь: дом кооперативный, так сразу от обмена отказываются, но вы не бойтесь! Квартира вся выплаченная, и она ваша! Вам ничего не придётся платить, только вот за это, за услуги: газ да этот, телефон, за горячую воду, только вы, наверное, за телефон платите два пятьдесят, а у нас пополам.

- На блокираторе, значит, спаренный! - уточнил художник, уже не реагируя на «выплаченный кооператив».

- Да, с соседями.

Только вот номер телефона позабыла старая, ну что с неё возьмешь.

Между прочим, как ни безумно звучал этот кооператив, за который художнику ничего не придётся платить, но именно это прояснило кой-какие предыдущие нелепости: и наличие такой большой площади, и прописку внуков.

- Сколько стоит квартира? - равнодушно спросил.

- Что вы, что вы! - бабуся замахала руками. - Я об этом даже не хочу говорить, за квартиру заплатил сын, он сам как начальник секретного отдела получил себе другую квартиру от государства, и ни копейки мы не станем с вас брать, ведь мы же видим, какие люди, для нас, если вы хотите знать, дорого, какие люди, вы что, думаете, мне негде было переночевать? Э, мне важно было, что вы меня приняли, как дорогую гостью, знаете, как другие, бывает, встречают? Не знаете, а я всякого навидалась на своём веку, мы умеем человеческую душу различить, я давно уже так крепко и спокойно не спала, как в вашем доме сегодня, ваш дом господом богом благословлённый, и никакой другой квартиры нам не надо! И никаких денег, у нас это всё равно что бога продавать.

Ну ладно, хватит. Вот посюда уже ему эти речи, само слово «бога» звучало у бабки как мат. Он ненавидел её полностью и окончательно. Скорее, скорее чтобы всё это кончилось, и забыть позор тысячи благоговейных кивков, которыми он угодливо поддакивал ей тут полсуток.

- Хорошо! - он встал. - Сейчас идем в сберкассу, я снимаю деньги, и вы едете улаживать дела с вашим домом.