Из варяг в греки

Учил Олег воинов воевать под стягами. К верхнему концу длинного копья крепили клин яркой чёрно-жёлтой, белой или красной ткани, обшитой бахромой или конский хвост-бунчук. В стяговики отбирали самых крепких и опытных воинов. Дружинники ходили по заброшенному пахотному полю строем шеренг по двенадцать, сходились в рукопашную не до убийства, конечно, но к знамени пробивались не жалея сил. Защитники стяга отвечали тем же. Отрабатывали атаку клином, чело в центе, конница шла по бокам – крыльями для того чтобы охватить вражеское войско с двух сторон и зайти в тыл, что часто и решало исход боя. Трубы и бубны служили для подачи сигналов. Готовили лестницы и тараны, стрелы способные поджечь кровлю крепостей. Да и по мишеням выпускали стрел немереное количество.

Обучаться начинали с раннего утра, пока солнце не вошло в зенит, чтоб уже под палящими лучами воины действовали даже не осознанно.

После суда Зван слово держал – все горшки, блюда и рубахи бывшей жене вернул. Сошёлся он с Гостятой несколько лет назад на Купалу – вместе прыгали через костёр и слюбились вроде, и Лада промеж них засветилась. Прожили год, а детишек не было, даже думали приемыша какого выпестовать. Тут словно сглазил кто – ругаться начали. Может характерами не сошлись, а может просто из-за бедности. Зван был рыбарём, а уловы долгое время оставались небогатыми. И вот возвращался он однажды с Волхова да и перемолвился словом с Найдёной одинокой молодой женщиной охочей до любви, что жила поблизости у реки. Раз перемолвился, два, да и зашёл к ней в избу и остался. Ей и такой сгодился, а с Гостятой получил распут. Тут и уловы у Звана пошли, и решили они свадьбу сыграть. Позвали сродников и соседей, а когда сидели за столом, поднесла Найдёна чарку с мёдом ко рту, чтобы губы смочить, а на дне перстенёк, что ей подарил первый избранник. Взглянула тут она на гостей, а в конце стола в уголку её Дрёма на лавке сидит – всё такой же высокий и ладный, как и раньше, когда с купцами в Царьград уходил. Не помня себя, бросилась она к нему на шею. Так и свадьба расстроилась, и Зван остался не удел. Хотел он было вернуться к Гостяте и повиниться, а там, Любим – другой муж уже обосновался.

Пошёл тогда Зван на торжище, купил себе кольчугу, меч и явился к княжескому терему. Стражники у ворот посмеялись над его ростом, но Олегу сообщили. Тот сразу вспомнил невысокого крепенького мужичка, чью семейную жизнь он рассудил когда-то и, несмотря на его внешнюю невзрачность, по старой памяти принял в дружину.

Зван, оказался к воинской науке способным. Одним из первых прорывался к стягу, через Волхов в кольчуге плыл как будто налегке. Однажды спас Мордана. Все переплывали реку в полном вооружении, и самый здоровый дружинник вдруг пошёл ко дну. Подхватив под мышки, Зван еле дотянул его до берега. Мордан после этого случая стал редко одевать кольчугу. Вместе они освоили русский боевой пляс, незаменимый в рукопашной схватке. Были не из последних бойцов, когда на кулаках сходились и шли стенка на стенку. Звана порой из-за роста и не разглядишь, как следует, а он, будто страха не ведая, шёл на самого сильного. Первое время доставалось ему крепко. С тем же Морданом они подружились после того случая с переправой, но в кулачном бою не жалели друг друга. Всё для науки воинской. Мордан шел, молотя кулаками почём зря, а Зван терпел, изворачивался, получал не раз и, выбрав момент, прикладывался с лёту под бороду противника. Мутнели глаза у того и валился снопом на землю.

Приходили к Олегу проситься в дружину и девицы. Определял он их чаще кашеварить, да лекарям помогать. А вот Злату – высокую и статную девушку – обещал с собой в поход взять, когда придёт время, как только увидел, что она из лука стрелу в стрелу бьет.

Примерно за год воинство было по-настоящему слажено и вышколено.

Каждый день Олег спешил с первыми ещё не греющими лучами солнца к княжескому терему. Рюрик обычно поджидал его на крыльце, и они вместе направлялись к дружине. В этот раз как обычно он шёл к терему и ещё издали заметил, что на крыльце никого нет.

Скорым шагом подошёл он к ступеням и замер на месте. Возле двери навзничь лежал Рюрик, а из его груди торчала стрела. Олег согнулся и потрогал лоб князя, приоткрыл веко. Глаза у князя были пустыми и не видящими. Грудь не вздымалась. Он увидел на стреле необычное оперенье – в конце после светлого соколиного перышка торчали черные вороньи. Ушко стрелы было изготовлено из самоцветов. Олег быстро отломил оперенье и сунул себе за пазуху.

На тризне долго рядили, гадали дружинники и жители Новгорода, знавшие Рюрика лишь с хорошей стороны: кто же поднял руку на князя, всецело отдававшего жизнь служению? Да так и не разгадали. Олег от дотошных поисков виноватого отказался и чаще всего избегал вопросов на эту тему, готовясь с Пострига65 заниматься воспитанием Игоря – наследником княжеского престола.