Из меди и перьев

– Но я заметил, – он схватил ее за руку и резким рывком поднял с постели на ноги. – Отвечай мне, чудовище! Отвечай! Ты теперь еще и похищаешь детей? Невинных младенцев, точно волк в ночи? Ты совсем весь страх растеряла, весь стыд и весь разум? Ты понимаешь, – он схватил ее за плечи и встряхнул. Младенец заплакал еще горше. – Ты понимаешь, что если хоть кто-то сложит все в кучу, догадается, что ты из Горных домов, то на наш лагерь выдвинется вся армия Совета?

– Отпусти меня, – прошипела Кая, высвободила руку и со всей силы ударила его по лицу. Ногти царапнули и на лице осталось три длинных царапины. Одна из них начала кровоточить. Увидев кровь, она тут же присмирела. В глазах плавал страх, она смотрела то на Сигура, то на ребенка, то на приоткрытый полог шатра, будто надеялась убежать, как можно скорее и скрыться. Младенец утих. Теперь он только шевелил ручками и старательно засовывал пальцы в рот. Он был явно голоден, не было бы здесь Сигура, она нашла снова и молоко, и что-то вроде соски, чтобы его покормить, но сейчас было явно не до того. Сигур поднес руку к лицу и вытер выступившую капельку крови.

– Да, ты права, Кая-Марта, – проговорил он, еле сдерживая глухой гнев, который рвался из сердца. – Теперь нам точно не быть друзьями. Той, что я знал, больше нет, я ошибся и как жестоко ошибся… А теперь отвечай на вопросы, чудовище. Ты ведь знаешь, как в здешнем мире поступают с чудовищами и зверями? Одно мое слово Улафу и клетка покажется тебе раем. Думаешь, ты нужна ему, думаешь, он все равно оставит тебя в живых ради своей цели? Нет, госпожа моя, не для того он спустил народ наш с гор, чтобы подвергать его смертельной опасности. Если я увижу на этом пустыре хоть одного солдата Совета, то собственноручно вздерну тебя на самой высокой осине, а потом сожгу тебя на костре, чтобы и костей твоих на земле не осталось. Поэтому лучше ответь, Кая-Марта, откуда ребенок?

Кая с тоской смотрела на младенца и только сейчас понимала, насколько глуп и бесплоден был ее план. Сперва убить Ланса, затем забрать младенца сюда, в этот лагерь, как доказательство, что есть в ней то, что искал в ней Морелла – звериная ярость, ненависть к тем, кто ее притеснял. Ничего из этого у нее не вышло. Улаф прав, она всего лишь девчонка, беспомощная и глупая, и если чудище она взаправду, то лишь как матерый медведь в лесу, без капельки разума, хитрости. Она всего лишь хотела показать ребенка Морелле. Доказать, что она прошла испытание, что они с ним похожи, что она ему не чужая. А теперь все пылью рассыпалось, а ветром и унесло, если захочет Сигур, то и угрозы исполнит. Да… Теперь никогда уж не быть им друзьями, если и была между ними ниточка прошлого, то теперь они оба ее оборвали.

– Чего ты хочешь от меня? – глухо спросила она. Она знала, что могла бы сейчас разорвать его на части, да только местью бы приблизила и собственную участь. – Чего тебе от меня? Говори.

– Я заберу ребенка и верну его родителям, – Сигур стоял спокойно и прямо, но Кая видела, что рука его лежала на рукояти кинжала, который был прицеплен к поясу. Лишь одно ее неловкое движение, понимала она, и кинжал этот по самую рукоять окажется у нее в груди. – Говори, чей он, пока во мне еще живо благоразумие.

Она чувствовала себя побитой собакой да поди и выглядела сейчас так же. Белые руки дрожали, горло, казалось, сдавило удавкой.

– Чей он! – рявкнул Сигур, уже не заботясь о том, что может разбудить остальных.

– Он из города, ясно тебе? – обида с отчаянием душили ее. – Из Исолта. Да если б не я, он все равно бы погиб, не дожив до своего первого года, денег у них нет вообще…

– Ого, – перебил ее мужчина. – Да ты оказывается знакома с семейством! И кто же они? Говори и не ври!

Он подошел к постели, неумело укутал младенца снова в пеленки, чтобы он вновь походил на крохотный сверток с раскрасневшимся от плача лицом. Оказавшись на руках, тот перестал плакать.

– Брат Эберта Гальвы, – горький шепот сорвался с губ. – Моего рыцаря. Его зовут Лоренс. Он знатный торговец и негоциант, правда уже обнищавший, и корабли его затопило море у берегов Измара. Они бы не прокормили его. Никогда.

– Как мило, – губы Сигура изогнулись в кривой усмешке. – Стало быть, ты благое дело сотворила, чудовище? Я унесу его, – и он поудобнее перехватил младенца. – Унесу, пока в городе не поднялся шум. Будем надеяться, что к нашему селению не придут вскоре горожане с факелами и топорами. Так только к тебе приходили. Ты помнишь это, вовек не забудешь. Вот и помни, какая судьба тебя ожидает, если не угомонишься.

Кая шла за Сигуром следом, не очень отдавая себе в этом отчет. Она старалась не думать о том, что первой звериной мыслью было растерзать еще и младенца. Не хватило ей сил на это и была она за то благодарна.

– Я не хотела причинить ему вреда.

– Не ходи за мной, – Сигур отмахнулся от нее. – Ступай спать. Я сам дойду. Дура ты, Кая. Из всех возможных деревенщин ты выбрала семью Гальва, самую дружную с Советом. Мне надо спешить. За эти сутки могли поднять стражу.