Иван Крылов

Считающий себя достойным лучшей судьбы Пётр Андреевич, поклонник энциклопедистов и Наполеона не в первом поколении, смело, а главное, патриотично писал: «Я первый скажу: Франции, если спросили бы меня, кому хозяйничать в Европе: ей или России в нынешнем её положении».

Руководствуясь своим патриотизмом, князь Вяземский в предисловии книжки «Стихотворения Дмитриева» отдал предпочтение её автору перед Крыловым. Казалось бы, высказал своё мнение, что тут такого. Он и ранее, в конце 1822 года, проделал аналогичный «финт», когда в «Сыне отечества» напечатал послание Ивану Ивановичу Дмитриеву (в день его именин), в котором перечислил самых популярных в России баснописцев, трёх Иванов: Лафонтена, Хемницера и Дмитриева. При этом не упомянул ещё одного Ивана – Крылова. Поступил так без умысла или заведомо подчёркнуто – трудно сказать. Но я склонен предположить второе. Почему?

Вниманием своим Пётр Андреевич творчество Крылова не обделял. Но симпатий к нему не испытывал. Прямо формулировал, что ему «тошно» читать некоторые басни Крылова, он в них видел «тенденцию», которая ему не нравилась: «В Крылове не люблю мотива, направления, морали или заключения некоторых из басней его».

В 1817 году Крылов на торжественном собрании Публичной библиотеки прочёл басню «Сочинитель и Разбойник». По её сюжету, в аду одновременно идёт суд над Разбойником, который при жизни грабил путников на дорогах, и над Сочинителем, который был при жизни покрыт славой, но произведения его таили в себе духовный яд и пагубно влияли на читателей. Наказание Разбойнику было назначено суровое, но мучился он недолго. А наказание Сочинителя первоначально было относительно мягким, только длилось оно нескончаемо. Когда измученный Сочинитель начал возмущаться тем, что его наказание не заканчивается, недоумевая, почему же мучениям Разбойника был отпущен совсем короткий срок, явилась Мегера и объяснила ему, что Разбойник приносил вред людям только при жизни. Сочинитель же вселял своим учением «безверие» и «разврат», величая это просвещением, но беды-несчастья от этого учения не закончились даже после его смерти. Потому и наказание Сочинителя не заканчивается до сих пор.