Иван Крылов

Позволю себе несколько слов на тему «мириться» и «не ради ссоры». Когда я оказался первый раз в Париже, мне довелось узнать, что разные народы могут по поводу буквально одного события ставить каждый свою Триумфальную арку, соответствующую его пониманию истории.

Мы поставили свою арку в Москве в честь победы в войне с французами, и они поставили свою арку по распоряжению Наполеона в ознаменование побед его «Великой армии», в том числе над Россией, так как наполеоновская армия вошла в Москву (и, как французы считают, её покорила). В музее, который внутри Триумфальной арки на площади Этуаль, Москва значится среди других покорённых столиц мира.

Что и говорить, славная история у французов, в которой, однако, прописаны далеко не все страницы. В сознании французов, например, эпизод вхождения Наполеона в Москву присутствует, а тот факт, что он сжёг Москву, чтобы разграбить её, – отсутствует. Им больше по нраву мерзкая легенда-сплетня, будто московский генерал-губернатор Фёдор Васильевич Ростопчин (ох уж эта загадочная русская душа!) организовал поджог Москвы.

Наполеон понимал, что вся цивилизованная Европа сочтёт циничное уничтожение одного из красивейших городов мира непристойностью и моветоном. Поэтому он был вынужден поспешить буквально через неделю после того, как его впустили в Москву, создать военно-судебную комиссию по расследованию пожаров. Единственной задачей комиссии было сфальсифицировать документы, по которым выходило, что русское правительство подготовило этот пожар за три месяца до падения старой столицы. Хотя, казалось бы, кому, как ни французам, знать истинное положение вещей.

Ростопчин, которому со временем надоели грязные наветы, в конце концов счёл возможным и необходимым поставить точки над i. Написанная им на французском языке книга «Правда о пожаре Москвы» была сначала напечатана в Париже (лишь потом переведена и издана в России). Но французы как-то обошли её вниманием. Ведь они уже хорошо усвоили, что к сожжению Москвы Наполеон отношения не имел. В пересмотре же своих исторических знаний насущной необходимости они не видели.

И я, признаюсь, не стал разглядывать основные победы Наполеона, запечатлённые в верхних барельефах, и выгравированные названия великих сражений на скульптурных щитах аттика Триумфальной арки. То есть мы к арке уже подошли, но тут-то жена мне и сообщила, что среди перечня покорённых Наполеоном городов значится и Москва. После чего я сказал, что мне достаточно поглядеть арку снаружи. Лишь поинтересовался: есть ли там перечисление, сколько раз Париж был сдан врагу?

Тем не менее возвышающаяся в центре площади Звезды Триумфальная арка – самая большая в мире, ни одному тирану с тех пор не удалось её превзойти. Поэтому не надо удивляться, что постройка Жана Франсуа Шальгрена – такой же официальный символ города, как Эйфелева башня.

Но вернёмся из Франции в Россию. Говорят, посол Наполеона маркиз де Лористон уверял М. И. Кутузова: «Император, мой повелитель, имеет искреннее желание покончить этот раздор между двумя великими и великодушными народами, и покончить его навсегда».

Согласитесь: созвучно словам басенного Волка. Русский полководец ответил: «Я буду проклят потомством, если меня сочтут зачинщиком какого-либо соглашения, потому что таково теперешнее настроение моего народа».

Так же ответил и ловчий в басне:

– «Послушай-ка, сосед, ―
Тут ловчий перервал ответ, ―
Ты сер, а я, приятель, сед,
И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой».

Сохранилось свидетельство:

«Крылов, собственною рукою переписав басню, отдал её жене Кутузова, которая отправила её в своём письме. Кутузов прочитал басню после сраженья под Красным собравшимся вокруг него офицерам и при словах: “а я, приятель, сед”, снял свою белую фуражку и потряс наклоненною головою».

Полководец, про которого было известно, что он «по-французски и по-немецки говорит и переводит весьма изрядно, по латыни автора разумеет», оценил отточенную простоту русского слога.

Ноябрь 1812 года дарит воюющей России басню «Обоз». О войне в ней нет ни слова. Но она о том, как надо воевать. Впрочем, не только воевать (все войны рано или поздно заканчиваются), но и в мирное время жить и работать (вообще-то война – та же работа, только боевая).