Иван Крылов

Были определены поразительная естественность позы и осанки, естественность как бы и не замечаемой цветовой гаммы, естественность существования фигуры в плоскости холста. Мастер смог воплотить противоречивость натуры в резкой, тревожащей дисгармоничности рта, пухлого, чувственного, с поджатыми губами нечёткого, мятого контура, и уловить не столько выражение глаз, а взгляд живого человека.

Крылов позировал неохотно. Постоянно пересаживался и вставал с кресла с намерением уйти.

«Карл и зубы ему заговаривал, и заставлял учеников читать вслух, – тучный старик каждые четверть часа с неожиданной лёгкостью поднимался с кресел и твердил, что ему пора, что некогда, что время позднее, что Карл, хотя и Великий, такой же великий лентяй, портрета всё равно не закончит, завтра же забудет про него, только намучит сидением. Карл сердился, хватал Ивана Андреевича за плечи, силком заталкивал обратно в кресло…»

После того сеанса у Брюллова было десять лет (полотно находилось у него в мастерской) для проработки деталей, чтобы довести портрет «до кондиции».

В итоге портрет представляет писателя, который отметил полувековой рубеж своей творческой деятельности. Возраст, пагубные привычки и душевные терзания беспощадно отразились на внешности Крылова. Он весьма некрасивый: небрежно уложенные седые волосы, широкие длинные бакенбарды, густые нависающие брови. На горячем красном фоне выделяется бледное, старчески одутловатое лицо писателя. Глубокие рельефные складки тёмного, похоже, что мягкого, сюртука подчёркивают его тучную фигуру.

Красная Владимирская лента, лента (красная с жёлтой каймой) Аннинского креста и чуть поблёскивающая серебром звезда Станислава даны незаметно: полуприкрытые бортом сюртука, точно стараются не акцентировать внимания на атрибутах сановного портрета.

И мудрый усталый взгляд, который мало соответствует облику добродушного «дедушки» Крылова. В портрете больше трагизма, нежели почтенного умиления. Да и легендарного благодушия Крылова здесь в помине нет. Прошло два года, как Крылов сочинил свою последнюю басню. Он уже тяготится службой в Публичной библиотеке, редко посещает литературные мероприятия и всё больше ведёт уединённый образ жизни.

Своей работой в первый, начальный, ставший единственным сеанс, когда баснописец позировал, Карл Брюллов остался очень доволен, но попросил Крылова прийти ещё раз для окончания портрета. Иван Андреевич, поднимая воротник шинели, лукаво улыбнулся: «А ведь вы, любезный Карл Павлович, портрет этот, приди я или не приди, никогда не окончите». И оказался прав…

Традиционно пишут, что художник торопился закончить картину за один сеанс, но по неизвестной причине портрет действительно не был закончен. Мол, не успел он дописать кисть руки. После ухода из жизни Крылова, чтобы завершить картину, Брюллов попросил сделать гипсовый слепок с руки умершего Ивана Андреевича, но дописывать полотно сам не стал. Заканчивал портрет уже спустя годы ученик Брюллова – Фаддей Горецкий, который пририсовал руку с гипсового слепка покойного баснописца. «Оживить» руку на холсте ему не удалось, поэтому она несколько отличается по живописи и выглядит как инородный телу элемент.

Можно ли утверждать, будто «художник торопился», зная, что портрет находится у него десять (!) лет?

И так ли верно признавать неизвестной причину, по которой портрет не был закончен?

Временами, когда пересматриваешь картины Карла Брюллова, возникает мысль, что он специально не закончил портрет Крылова. Тем паче, что есть целый ряд других полотен, с которыми он тоже проделал подобное. Не исключено, что сей «приём» срабатывал у него в тех случаях, когда возникало желание показать «маскарад жизни». Ведь ещё были «Автопортрет» (1823), «Эрминия у пастухов» (1824), «Портрет В. И. Орлова» (1836), «Осада Пскова польским королём Стефаном Баторием в 1581 году» (1837) и (1843), «Портрет автора и баронессы Е. Н. Меллер-Закомельской с девочкой в лодке» (1830-е), «Портрет А. Я. Петровой» (1841), «Портрет П. И. Кривцова» (1844), «Портрет актёра В. В. Самойлова» (1847) и, в первую очередь, «Вирсавия» (1832).

А ещё нужно добавить, что, вернувшись из Италии в Петербург, Брюллов начал писать императрицу с дочерьми, но так и не пошёл дальше разрозненных этюдов с натуры.

Считается, что из-за отъезда Самойловой в 1840 году художник не успел завершить знаменитую картину «Портрет графини Ю. П. Самойловой, удаляющейся с бала у персидского посланника (с приёмной дочерью Амацилией)». Только вот что важно. Сам Брюллов уже давно пришёл для себя к выводу: