Иван Крылов

Нет ничего удивительного в том, что осторожность Ивана Андреевича проявилась и в его личной, семейной жизни. Брать в жёны девицу или вдову из высшего круга, где басни его, конечно, почитывали, но на него самого глядели всё же свысока, – насмешек потом не оберёшься. Жениться на жившей в его доме экономке, от которой у него появилась дочь Александра (год её рождения 1814 или 1815)? Так ведь с простой и близкой Фенюшкой не покажешься даже на приёмах у своего непосредственного начальника Оленина.

И тут он, увы, был суров, но справедлив. Достаточно прочитать всего несколько строк из письма М. Е. Лобанова Варваре Олениной, написанного вскоре после смерти Крылова. Подразумевая «простонародные» манеры Александры Савельевой, «верный друг-приятель» иронически, а больше пренебрежительно называет её именем героини лубочных сочинений:

«Был я у достопочтенной Миликтрисы Кирбитьевны и бил ей челом. Она, с огромным на голове страусовым пером, вероятно собираясь делать визиты, сидела (извините) растопырой на диване. Два кавалера с цигарками в зубах (то были кантонисты) громко беседовали с нею и звучно хохотали; но голос Миликтрисы Кирбитьевны, как расстроенная литавра, раздавался по всем залам покойного нашего друга. Супруг в безмолвии, раболепно и со страхом возводил иногда очи на эту притчу самого последнего издания, и увы! сто раз увы! мы знаем её издателя…»

Внебрачная жизнь заставляла Крылова представлять дочь Александру как крестницу. К девочке он относился высокоблагородно. Дочь свою он нянчил и баюкал в колыбели, воспитывал её, дал образование в пансионе, выдал замуж за чиновника (обер-аудитора) Штаба военно-учебных заведений Калистрата Савельевича Савельева, проводил с ней и своими внуками (Сашей и Надей) последние годы жизни, живя с ними под одной крышей. Пред кончиною отказал им всё своё состояние, заработанное литературным трудом.

Пожалуй, далеко не все из нас, живущих сегодня и рассуждающих о личной жизни гения, в своих подходах отличаются от нравственной позиции только что цитируемого Лобанова. Ни те, кто проявляет чрезмерное любопытство (будь то, к примеру, журналист известной газеты, которому с детства известны басни «Ворона и лисица», «Стрекоза и муравей», «Слон и моська»). (Сохранена орфография школьного двоечника.) Ни те, кто берётся удовлетворять это любопытство (будь то даже доктор исторических наук, которого больше всего у дедушки Крылова поразил его обед). Одна тональность диалога чего стоит:

«– А что это за история с внебрачной дочерью Крылова от кухарки?

– Практически ничего не известно. Да, была дочь Александра. Потом были внуки. При этом дочку он своей не считал, а внуков признавал. Его дочь вышла замуж за мелкого чиновника. Начальник этого чиновника, Ростовцев, стал обладателем наследства Крылова. Семье же почти ничего не досталось, разве что тетрадь стихов Крылова».

Если хотите, могу познакомить (предлагают «знатоки» на выбор) с иным вариантом про чиновника, начальника и наследство:

«Крестница Крылова Александра Петровна Савельева, по-видимому, была дочерью Крылова и жившей в его доме экономки. Мужем Александры Петровны был Калистрат Савельевич Савельев, которому баснописец завещал своё имущество и свои бумаги. Савельевы и их дети – дочь и сын – жили вместе с Крыловым в последние годы его жизни».

Было замечено, что Крылов всегда хвалил плохое, и только тем говорил правду в глаза, кого любил. Однажды в ответ на недоумение, зачем он, похваливая бездарность, порождает в ней гордость и самонадеянность, Иван Андреевич сказал: «Правда – дорогая вещь, не каждый стоит её!»

Что ж, не исключаю, писатель Михаил Погодин был во многом прав, пустив в оборот свою резкую формулу: «Крылов… никому не говорит правды».