Иван Крылов

Следующее чтение состоялось 11 января 1814 года. Крылов собственноручно переписал в тетрадь десять басен. Выбор автора был такой: «Лягушка и Юпитер», «Лжец», «Орёл и Пчела», «Собаки и Прохожие», «Лисица и Сурок», «Тень и Человек», «Безбожники», «Крестьяне и Река», «Пожар и Алмаз», «Лань и Дервиш». Вскоре посещения Крыловым императрицы стали повседневностью. На чтениях его басен присутствовали младшие царские сыновья и дочери. После окончания Отечественной войны 1812 года их встречи прекратились. Какая между этими событиями связь, сказать затрудняюсь.

Но с этого времени начались изменения, замеченные всеми. Ушли в небытие плавание и продолжительные прогулки, появилась сонливость днём, а большой лишний вес стал сочетаться с дыхательной недостаточностью.

А ведь ещё совсем недавно современники отмечали: «…богатырская была натура». Большой, сильный, он много ходил пешком, никогда не болел. Как сам однажды написал о себе: «…у меня довольно силы». И это притом что его постоянно видели с сигаркою, которых истреблял он в день от тридцати пяти до пятидесяти штук.

А многие ли знают, что до этого много лет Крылов был одним из первых «моржей»? Его купальный сезон начинался в апреле, а заканчивался 27 ноября (15 ноября по ст. стилю). И это в северном Петербурге! Но даже в ноябре, когда река покрывалась льдом, он всё-таки, скачком проламывая лёд, продолжал купаться до сильных морозов.

Расплата наступила быстро: в 1823 году у Крылова случились два удара подряд (так тогда называли инсульт). Известный доктор С. Ф. Гаевский назначил пиявки, кровопускание. Считалось, что инсульт возникает из-за того, что у больного «полнокровие», поэтому надо любыми способами удалить «лишнюю» кровь. На самом деле эти процедуры ощутимо снижали артериальное давление, и больному и впрямь становилось лучше.

Весной 1823 года, узнав о состоянии Крылова, великодушная императрица-мать пригласила его, больного, погостить в её имение в Павловске. К этому времени, подлечившись в имении Приютино у Олениных, Крылов прибыл в Павловское уже поздоровевшим. В Павловске Крылов гостил долго. Там он окреп и ему хорошо писалось. Ивану Андреевичу повезло, он смог выздороветь. Насколько?

Настолько, что принял от её величества приглашение на обед. Собираясь, надо понимать, поблагодарить за заботу. Далее в воспоминаниях мы находим непременное упоминание эпизода из разряда анекдотов, повествующих о том, до чего иногда доходила его рассеянность. Когда он, перенёсший инсульт (два удара):

«…окончивши с особенным тщанием свой наряд, шёл уже к обеду её величества и, поднявшись по лестнице, был уже у входа в залу, тогда А. Н. Оленин, который должен был представить его императрице, обратившись к нему, сказал: “Дай-ка взглянуть на тебя, Иван Андреевич, всё ли на тебе в порядке?” – “Как же, Алексей Николаевич, неужто я пойду неряхой во дворец? На мне новый мундир”. – “Да что это за пуговицы на нём?” – “Ахти, они ещё в бумажках, а мне и невдомёк их раскутать!”».

Про пуговицы стойко помнят, про инсульт не упоминают – в жанр анекдота не вписывается.

Визиты к её величеству случались не так редко, но чрезмерное волнение, сопровождавшее их, порождало столь же нередкие казусы, те самые нескончаемые анекдоты, что запоминались ничуть не хуже его басен. Александра Михайловна Каратыгина (урождённая Колосова), ведущая драматическая актриса пушкинской эпохи, жена трагика Василия Каратыгина, в своих «Воспоминаниях» писала: