Ив Сен-Лоран

Взять его главный персонаж, мадам Бовари — это ведь современный тип женщины, который возвратился в сегодняшний день. Он говорил о ней как о реальном человеке: «Я помню сцену в театре, когда женщина открывает в себе сексуальность или, скорее, свою чувствительность через танцора». Где заканчивалось воображение и где начиналась реальность? Когда он рассказывал о своей тете, казалось, что она появилась одновременно из фильмов «Чувство», «Унесенные ветром», пьесы «Двуглавый орел» и коллекций Высокой моды Yves Saint Laurent. «У меня было два из двадцати по математике. Моя тетя собралась навестить директора, чьей любовницей она когда-то была. Мы нарядили ее, надели драгоценности, черную вуаль, чтобы скрыть лицо…»

Ив был человеком театра. Кем он был и кого он играл — неразделимы. Сен-Лоран — это женщина в брюках и женщина в черных чулках. Четкая линия и фейерверк. Его моду хочется определить в розовом цвете, хотя она уже вся черная. Мы хотим охарактеризовать ее словами «холсты», «покрой», «техника», а она улетает, как муслин, от порыва ветра.

Иногда он искал слова, словно рылся в карманах. «Простите меня, но из-за всех этих лекарств я теряю память, — и тут же добавлял, как актер: — Я побывал в двух специальных клиниках, которые вам не рекомендую…» Часто поражал его взгляд, то поразительно твердый, готовый все разрушить, а на другой день совсем другой, словно свернувшаяся калачиком кошка, улыбавшийся, невероятно нежный. А вечером он посылал букеты цветов чуть ли не с любовными записками: «Простите меня. Я позвоню вам завтра».

Ив никогда не давал прессе так много интервью, как за последние три года, без сомнения, чтобы лучше умолчать о самом важном. Или это был крик? Он скрыл кончину своего отца, видимо, для того, чтобы легче пережить ее в безмолвии. Он решил переделать свою белую гостиную: «Я больше не мог этого выносить!» Салон был заново оформлен Жаком Гранжем в стиле салона виконта де Ноай в Фонтенбло и «Эрмитажа» госпожи Помпадур. Бар в виде стрекозы и овцы Лаланна были перенесены в другое место. «Мужик съел на них всю шерсть!» Неоготический гобелен Берн-Джонса с изображением двух мадонн заменил Уорхола. В прочном дубовом книжном шкафу не было ничего лишнего, фотографии исчезли, как будто их стерли. «Мне нравятся все эти переплетенные книги. Так книжная полка хорошо выглядит».

В первый раз, когда я пришла к нему домой, он показал мне необыкновенную коллекцию старинных камей, рассказав об одном торговце антиквариатом, который посвятил всю свою жизнь их коллекционированию. «Иногда я хотел бы прикоснуться к ним, но они все в витрине!» Пять лет спустя церемония прошла точно так же, как и в первый раз. Спустились по черной лестнице, ведущей в гостиную. Он зажег свет в витринах, но на этот раз сказал: «Я должен все это запирать на ключ и не могу никого пригласить в гости. Мой камердинер меня обкрадывает!» Пьер Берже утверждал, что все это выдумки: «Бедные люди!»

Он весело смеялся, глядя на свою собаку, и переставал говорить, когда она выходила из комнаты, тем самым намекая на усталость своего хозяина. Не обращался ли он к своей собаке на «вы»? Невозможно было понять, это миллиардер, игравший в ребенка, или ребенок, игравший в миллиардера. Бог? Он верил в него: «Но я так оскорбляю его!» Он сумел сохранить это сокровище. «У него есть вера в религию, какую угодно», — говорил один родственник. Его талисманы? Пшеница — «мой счастливый талисман», говорил он. Лилия — «мой любимый цветок». Бронзовая Венера — «символ моей работы». Крест XVII века, принадлежавший мадемуазель Шанель. «Десятка треф». Цикл романов «В поисках утраченного времени» Пруста, из которого он, по его словам, не читал «Обретенное время». «Если я закончу „В поисках“, во мне что-то сломается». «Лев — мой знак». Игра — «Солитер». В конце этого списка он добавил: «мои карандаши». «Мы не можем убить мечту», — сказал он в январе 1992 года, говоря о коллекции «Ренессанс». Демон приговорил его повторять «я в порядке», как будто этот столь желанный покой лишь оставил ему чувство пустоты, как если бы он страдал от того, что больше не страдает. Он ускользал от всех, как змея, поскольку бежал от себя, чтобы обмануть скуку жизни, даже если этот непрерывный побег и была сама жизнь. «Детство здесь, оно продолжается во мне, как во сне, и не хочет умирать». Перед нами человек, который говорил: «Я сильно изменился за последнее время, стал сильнее, здоровее, принимаю меньше лекарств. Я более спокоен, прошел дезинтоксикацию от кокаина и алкоголя. Я вижу мир таким, какой он есть. Я делал все это в течение семи лет. Это судьба. Однажды я сломал руку и даже не чувствовал боли. Рука была уже сизой. Мой камердинер Бужемайя сказал мне: „Вы не можете так оставаться!“ Мы позвонили в скорую. За мной присматривал замечательный кардиолог. Дезинтоксикация прошла за две недели. Я вышел из нее абсолютно счастливым…