Исцели меня

В комнате стало темно, я включил слабый свет ночника. Я не думал о времени – это всего лишь мелочь, в сравнении с тем, что ей пришлось пережить. Слушая ее пульс, я понимал, что она еще со мной и борется с некой силой, чтобы выжить. За дверью о чем-то говорят родители, я не проявлял никого интересно к их личной жизни.

Глухой хриплый вздох разорвал тишину, Настя выгнула спину, собирая плотную ткань покрывала в кулаки, она открыла глаза.

– Ярослав Витальевич! – громко крикнул я.

Оба родителя резко вбежали в комнату, на их лицах был страх, но увидев, что Настя глубоко дышит, они расслабились. София принесла коктейль.

Настя находилась в полусознательном состоянии, ее окружили родители. Я отошел в сторону и прижался спиной к холодной стене. Ярослав протирал влажной тряпочкой ей лоб, София дала выпить коктейль. Настя расслабленными губами сделала глоток и упала на подушку. Жалкое зрелище рвет на части мою душу, призывая совесть к ответу.

– Теперь ты можешь идти домой, она вне опасности, – произнес спокойно Ярослав, подходя ко мне.

Я с облегчением вдохнул и мысленно послал слова благодарности миллионам божеств, к которым обращался.

– Макс, – постанывающе произнесла Настя, засыпая.

Я улыбнулся ей.

– Очень поздно, ты можешь остаться, – сказала София и с упреком посмотрела на Ярослава, тот виновато пожал плечами. – Мне трудно в этом признаться, но сейчас ты ей больше нужен, чем мы, – сказала она и вышла из комнаты.

– Располагайся, – сурово произнес Ярослав, покидая комнату.

На лице у Насти появился румянец, было отчетливо слышно, как она дышит. Я не раздеваясь лег рядом с ней и укрыл нас обоих пледом. Я много думал о ее даре, о людях, которых она спасла и еще может спасти и о той боли, которую она испытывает. Я поймал себя на мысли, что поставил в своей жизни очень высокую планку, и мне нужно разделить себя с ее каждодневным риском и болью.

Сегодня был очень тяжелый день, намного тяжелее из всех предыдущих.

Она

-Ай, – через тяжесть прикладываю ладонь ко лбу. Каждое движение болью отдается в голову. Ненавижу состояние после адреналина и глоток вина за здоровье отца Максима был явно лишним. Я боюсь открыть глаза, но ощущаю тепло, исходящее от Максима. Он – мое лекарство, мое обезболивающее.

Открыла глаза, все резко расплылось, предметы потеряли очертания, растекшаяся цветная картинка перед глазами неожиданно обрела четкость. Раньше я никогда не замечала, что цветы на люстре, которые огибают каждую лампочку, в действительности похожи на живые розы, только сделаны из стекла. Я еще долго рассматривала причудливые изгибы каждой веточки на люстре, стараясь отвлечься от последствий укола. Я провела тыльной стороной ладони по щеке Макса, от этого слабого прикосновения он вздрогнул, словно что-то его испугало.

– Эй, – произнес он, улыбаясь, – ты как, малышка?

– Все хорошо, – вру я. Я прекрасно вижу его усталость и тревогу.

– Настя, почему ты не сказала, что это опасно? Как бы я жил без тебя?

– Максим, вся моя жизнь связана с опасностью, я просто верю в благополучный исход, – оправдываюсь я.

– Спасибо за отца… ты… – он с горечью смотрел на меня, не зная, что сказать. – Я бы придумал что-нибудь, если бы знал про остановку сердца.

– Максим, не надо, – твердо произнесла я, пытаясь встать, – не надо меня жалеть. Я сделала свою работу, потому что Бог дал вам второй шанс, а я всего лишь инструмент, который исполнил его желания.

Я поднялась, пытаясь сесть на кровать, но рука соскальзывает, и я падаю на спину, острая боль от сердца проходит в отдаленные части тела, пересекая дыхание и заставляя меня поморщиться.

– Настя, что? Что случилась? – с испугом произнес Макс, подхватывая меня.

– Все в порядке, – говорю я, восстанавливая дыхание.

Он с тревогой смотрит на меня, поглаживая меня по щеке, вкладывая в свои движения всю нежность и любовь. Я чувствую себя хрустальной вазой, которая от малейшего прикосновения может разбиться.

– Макс, не смотри на меня так! – произнесла я, пряча от него глаза.

– Как? – оторопел он, поворачивая мое лицо к себе, заставляя смотреть в его встревоженные глаза.

– Не жалей меня, пожалуйста, я же боец, я совсем справлюсь, – убеждаю я, пытаясь встать, но эта попытка тоже провалилась. Эта беспомощность начинает меня злить.

– Я очень боюсь за тебя, во мне все переворачивается, когда я подумаю, что ты могла погибнуть. – Он замолчал, и скулы нервно задергались на лице. – Я все бы отдал, только чтобы ты стала нормальной…

– Всю свою жизнь я чувствовала себя уродом, только с тобой почувствовала себя нормальной, – я прикоснулась к его покалывающей щетинке на щеке, и он на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь моим прикосновением. – Просто люби меня, как ты любишь.

– Обещаю, – улыбнулся он, – тебе надо еще поспать, ты слаба.

– Ты только не уходи, – шепнула я.

Он крепко прижал меня к себе. Греясь теплом его тела, проваливаюсь в бездну, и меня накрывает сон.

Глава 12

Он