Исцели меня

Сейчас я хотела сильнее нажать на педаль газа и просто ехать вперед, оставляя все сомнения и тревоги позади, но, выехав на площадку храма, я резко остановилась. Я не могу уехать, не попрощавшись с этим святым местом, где я столько времени провела в молитве и посте. Я вышла из машины и встала перед храмом, покорно опустив голову. Теплый ветер раздувает мое легкое белое платье, а я, смотря на свои пальцы, собираю мужество, чтобы зайти внутрь. Скрываясь от палящего солнца, я наконец-то прошла в храм и ощутила прилив прохладного воздуха и свежего сладостного запаха ладана. Подойдя к иконостасу, я вспомнила утренние службы, которые Александр проводил только для меня, чтобы я не пересекалась с болезненной для меня общей массой прихожан. Он начинал читать первым, его высокий голос струился в молитве, заполняя весь храм таинственностью. Я присоединялась к его молитве и чувствовала, как золотая энергетическая нега спускается сверху, окропляя любовью Бога. В этот момент я отчетливо слышала голос Создателя, который внушал надежду. Интересно, ощущал ли Александр то же самое, что чувствовала я?

Сейчас, смотря во всевидящие глаза Бога, я испытываю стыд за то, что хочу отступить от своей миссии. Когда я первый раз пришла в этот храм, все казалось таким простым.

– Сможешь ли ты простить меня? – спросила я его и тихо зашептала молитву: – Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым и невидимым…

– Он тебя простит, Анастасия, – раздался громкий голос Александра за спиной и эхом разлетелся по стенам, заставляя меня вздрогнуть и обернуться.

Александр стоит в двух метрах прямо напротив меня. Одет он по мирскому, до колен серые шорты-бермуды, белая футболка поло. Взгляд спрятан за темными очками, но я уверена, что он сердитый.

– Сердце Господа большое и любящее, поэтому он поймет тебя, – Александр говорит и медленно идет ко мне, вынуждая меня гореть от стыда. – Дугой вопрос, сможешь ли ты простить себя? – останавливается он буквально в шаге и указательным пальцем легонько касается моей ключицы. – Сможешь простить?

Сняв очки, он зацепил их за край ворота футболки и посмотрел на меня серьезными суровыми гипнотическими темными глазами. Я хочу провалиться сквозь землю и оказаться на необитаемом острове, где я никому и никогда не причиню страдания и боли.

– Я тебя ждал… ты собиралась на встречу со мной? – печально спросил он.

– Да, или нет, скорее да, – робко отвечаю я.

– Ты взяла машину… – с болью произнес он и делал паузу. – Значит, сбегаешь?

– Да, я ухожу, и раз уж наша встреча все же состоялась, можно поговорить с вами откровенно?

Мои щеки горят огнем, и я чувствую его подавляющую уверенность.

– Давай поговорим откровенно. Позволь, я первый начну… – снова он делает паузу, терзая мое любопытство. Под темными хмурыми глазами его взгляд очень острый, как у хищника. – Мне очень больно тебя отпускать, – произнес он.

Его голос дрогнул, несмотря на всю его суровость, я чувствую в нем искренность.

– Почему? – медленно отступаю я.

Он движется вместе со мной, оставляя дистанцию между нами в один шаг. Мы поменялись местами, теперь он стоит спиной к алтарю, а я – спиной к выходу.

– Во-первых, я боюсь, что твое сердце будет разбито. Неужели ты вправду думаешь, что он ждал тебя целый год? Он богатенький разбалованный бабник, и от тебя ему нужно было лишь одно, а воспользовавшись тобой, он выбросил бы тебя, как надоевшую игрушку.

– Что вы можете знать о его чувствах и о его жизни? – возмутилась я. – Мне не важно, где он и с кем, – тихо выдавила я.

– Ты можешь продолжать обманывать меня, но не себя.

– Вы говорите так из ревности? – рявкнула я.

– Да, Анастасия! – крикнул он с напором, и теперь я отчетливо разглядела в его волнении мужчину, а не священника. – Безумно тебя ревную и ревновал раньше… – он тяжело вздохнул, подавляя то, что скрывается под его маской.

Я смотрю на него, и голове мелькают вопросы, которые я пытаюсь составить в единый разумный текст и самый главный: «Когда родилось его чувство ко мне?»

– Почему? – я сделала паузу на выдохе. – Я-я-я… жила с любящими родителями и видела, как чувственно и трепетно они относятся друг к другу, и мечтала, что у меня в жизни будет такой же любящий муж, как мой отец, на которого всегда можно положиться. Я лечила бесплодных и чувствовала, как в них зарождается жизнь, осознавая их радость, тайно мечтала, что испытаю что-то подобное. Я воссоединяла пары, налаживала сожженные мосты, примиряла души и откровенно завидовала их любви. А когда испытала сама любовь, то первым делом испугалась, но потом поняла что не смогу жить без него. По вашим назиданиям и своей чрезмерной совестливости я оставила любовь. Я не дура и понимаю, что ужин, ваше милое настроение и роза в дверях – все это проявление симпатии ко мне или чего-то большего. Вы из-за своих чувств внушали мне, что я не имею права иметь мужа и семью?

Он виновато опустил голову. От обиды и понимания того, что я права, мое возмущение сменяется гневом.