Во-вторых, археологами изучены следы так называемых «древних полей»
Древнегерманское марковое устройство — научный миф, идеологическая конструкция. Сельская община не восходит к седой древности, но явилась продуктом длительного развития, прежде всего — роста и сплочения сельского населения, внутренней колонизации X–XII вв. и изменения способов обработки почвы, которые потребовали создания системы внутриобщинных распорядков. Община в Средние века не разлагалась, а укреплялась. Ее распад начинается в Новое время.
В свете изложенного становится более понятным, почему термин «община» отсутствует в текстах начала Средневековья. «Общинная теория» рушится под напором новых фактов, вытекающих из действительного прогресса научного знания. Важно подчеркнуть, что новые данные, полученные прежде всего из археологии и истории древних поселений, в гораздо меньшей степени подвержены по своей природе идеологизированным толкованиям, нежели разрозненные письменные тексты, в которых историками «вычитывались» идеи о древней общине.
Корпоративная связанность человека Средневековья не унаследована от более ранней эпохи — она представляет собой существенный признак сложившегося феодального общества. В зависимости от профессии и рода занятий, от социально-правового статуса и многих других факторов люди того времени сплачивались в городские коммуны, монастырские братства и духовные ордена, в церковный клир и еретические секты, в ремесленные цехи и купеческие гильдии, в союзы сеньоров и вассалов, объединения студентов и профессоров, братства взаимопомощи и иного рода universitates.
Как видим, объединение крестьян в соседскую общину было частью более универсального процесса, одной из форм социального структурирования, характерного для эпохи Средневековья. Объединение с себе подобными людей одной профессии, разделявших единый социально-правовой статус и обладавших общим типом ментальности, было своего рода мощным велением времени, выражением глубинных потребностей индивида. При анализе феодального общества историки сосредоточивали свое внимание преимущественно на его иерархической структуре, на «вертикальных» аспектах социальных связей. Разумеется, человек Средневековья — homo hierarchicus, он включен в систему связей, основывавшихся на отношениях господства и подчинения.
Но при этом гораздо меньше внимания историки-марксисты уделяли системе «горизонтальных» связей между людьми одинакового статуса, которые объединялись в многоразличные социальные группы. Именно в недрах такого рода малых групп человек той эпохи только и мог обрести собственную идентичность. Одностороннее вычленение историками сельской общины из этого всеобъемлющего социального контекста приводит к искажению реальной исторической перспективы.