История - нескончаемый спор

Этот прорыв к доселе неизведанным пластам исторической действительности открыл новый этап в развитии исторического знания. Я полагаю, что тем самым сделался в принципе невозможным прежний одномерный подход историков, которые руководствовались исключительно только современной системой понятий. Историк не может не рассматривать свой предмет одновременно и «извне» и «изнутри». В данном случае мы опять-таки оказываемся по существу перед неокантианской проблематикой — перед противопоставлением «наук о культуре» «наукам о природе». Последние изучают объекты, между тем как первые обращены к субъекту — такому же, каков сам исследователь. Здесь историк — человек одной эпохи вступает в диалог с людьми другой эпохи. Он уже не бесстрастный естествоиспытатель, но участник равноправного собеседования.

Изложенное здесь понимание смысла «революции» в профессии историка, произведенной Школой «Анналов», расходится с интерпретацией этого важнейшего события в истории исторической науки, предложенной Питером Бёрком. Ибо самые разные новые или не совсем новые (и вовсе не новые) подходы и методы, проблемы и оценки, совокупность которых обычно принимается за вклад этого направления историографии, суть, на мой взгляд, производные от коренных сдвигов в перестройке исторического сознания и самосознания историка. И поэтому мне кажется, что критика «Новой исторической науки», провозглашающая ее упадок и даже конец, или заявления о «раздроблении» или «распылении» предмета истории, вина за которое опять-таки возлагается на «анналистов», проходят мимо описанного выше решающего факта. «Революция», вызванная «Анналами», еще только начинается, главные свершения, я убежден, впереди, но дорога нащупана, и есть основания с надеждой смотреть на будущее нашего «ремесла».

Едва ли можно сомневаться в том, что глубокие перемены, происходящие в познавательных ориентациях «новых историков», соизмеримы с теми сдвигами в гуманистике в целом, которые наблюдаются в семиотике, культурологии, исторической поэтике. Все эти дисциплины идут собственными путями, но в основе их, я убежден, лежат определенные универсальные предпосылки. В данной статье нет места для такого более глобального анализа. Но важно осознать, что мы являемся свидетелями (и участниками) некоего общего движения, и искать точки соприкосновения, его внутренний пафос, вместе с тем не отказываясь, разумеется, от осознания различий в подходах и принципах, воодушевляющих разные традиции научной мысли[440].

(В первые опубликовано: «Мировое древо» (Arbor mundi). M., 1993. Вып. 2. С. 168–178)

Историческая наука и научное мифотворчество (Критические заметки)

Конец века, завершающего второе тысячелетие н. э., располагает к размышлениям как об истории, так и о науке, ее исследующей. О последней и хотелось бы высказать несколько соображений. Не предполагает ли резкий, даже катастрофический слом исторического процесса, участниками и свидетелями коего мы оказались, также и вехи в развитии исторического знания? Крах социальной и идеологической системы, господствовавшей в нашей стране на протяжении трех четвертей столетия, сопровождается обнажением таких глубин, о существовании которых едва ли догадывались историки и философы. Рушатся привычные основы общественного бытия, открываются иные перспективы, и потому все видение истории — не только современной, но и далекой — не может не измениться. В сумятице повседневности эти новые перспективы подчас трудно различимы. Но если вдуматься, контуры нового понимания истории не сегодня возникли, просто теперь предельно обострилась необходимость всмотреться в них более пристально и попытаться извлечь выводы из накопленного нами опыта. Но, не отойдя на должную дистанцию во времени, трудно охватить проблему в целом, и я остановлюсь лишь на некоторых ее аспектах.

История исторического знания свидетельствует, как меняется общее видение истории и как с течением времени на первый план выдвигаются новые его аспекты, как постепенно, а иногда и скачками, как бы внезапно, трансформируется картина прошлого. Вызывается ли эта смена образов истории одним только имманентным развитием нашей профессии? Дело явно к этому не сводится. Историческое сознание представляет собой одну из важнейших форм общественного самосознания. Мы способны задавать прошлому только те вопросы, которые нас занимают и волнуют в настоящем. Переоценка ценностей, происходящая в нашей жизни, сопровождается переоценкой приоритетов, лежащих в основе исторического знания.

Ныне наше общество переживает один из глубочайших и драматичных исторических переломов. Одна из наиболее важных причин неудовлетворенности и растерянности коренится в разрушении картины мира и социально-психологических устоев нашего существования.