Читаем История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный полностью

Конечно же, большинству алхимиков едва ли пришло бы в голову заказывать порочащие их ремесло изображения шарлатанов и обедневших экспериментаторов. В основном эти сюжеты пользовались спросом среди богатых университетских ученых, противопоставлявших себя нищающим златоделам. Реже сами адепты, не лишенные самоиронии, оплачивали создание подобных полотен. Смешные картины об алхимиках по следам карикатур Брейгелей продолжали создавать нидерландские мастера Адриан ван Остаде, Хендрик Хеерсхоп, Ян Стэн, Давид Рейкарт, и т. д. Впрочем, почти все из них работали на два фронта и также не брезговали картинами с алхимиками-мудрецами в стиле Тенирса. К примеру, на одной картине Рейкарта златоделие практикует счастливая супружеская пара — тема, невозможная еще век назад. На работе Хеерсхопа «Алхимический эксперимент переходит в пожар» мы видим противоречивый эпизод: алембик неудачливого златодела взрывается, и из него валит дым (81). Эксперимент по превращению олова (на переднем плане отрезан кусок от тарелки) в золото не удался. Изображенная на заднем фоне сцена того, как ребенку меняют пеленки, создает комический эффект. Однако лаборатория немного неряшливого алхимика не выглядит неаккуратной, да и семья его не бедствует: алхимия для юноши скорее что-то вроде модного хобби. Среди искусствоведов бытует мнение, что подобные изображения златодельческих келий, увешанных диковинными животными и заставленных таинственными приборами, стали визуальной основой для картин на сюжет о доме ведьмы. Алхимик мог пустить живописцев в свою святая святых, поэтому изображения лабораторий достаточно точны, но структура помещения часто срисована с ближайшей таверны, а количество предметов внутри и хаотичность их нагромождения едва ли соответствуют действительности: в таких условиях комната легко могла бы загореться. Нужно иметь в виду, что художники часто приукрашивали увиденное, а сеанс зарисовки напоминал сегодняшнюю постановочную фотосъемку в студии.

Рис. 81

Напротив, таинственной, красивой и аккуратной выглядит лаборатория врача-иатрохимика и на картине безымянного художника нидерландской школы «У алхимика проблемы» (82). Тем неожиданней для зрителя выглядит интервенция пациентки в этот тихий кабинет доктора, рутинно проверяющего очередную порцию мочи. Недовольная дама выливает содержимое уринала прямо на голову удивленному врачу. Если мы будем учитывать содержание стихотворения, написанного на одном из листков на столе, пародируется скорее женский нрав, нежели ремесло врача или алхимика: «Нрав женщин с бурей сильной схож: после грозы пойдет и дождь».

Рис. 82

В XIX в. алхимические сюжеты, в первую очередь связанные с Парацельсом и Бёме, продолжают возникать на картинах романтиков. Английский художник Иоганн Генрих Фюссли (1741–1825) создает ряд фантазийных, а порой и жутких работ на тему «Ундины». Его «Хаген и дунайские ундины» (1802) изображает встречу героя «Песни о Нибелунгах» с мифическими русалками (83).

Рис. 83

Художник-романтик Филипп Отто Рунге (1777–1810) был увлечен мистикой тевтонского теософа Бёме и создал свое главное произведение, цикл «Времена дня», с оглядкой на его философский трактат «Аврора». Одухотворенность всей природы и слияние человека с миром и Богом, описанные Бёме, очень точно переданы в творениях Рунге. На картине «Малое утро» (84) вдали виднеется фигура богини Авроры, согласно Бёме, представляющей собой будущее, а на переднем плане лежит младенец Иисус, окруженный ангелами. Вся картина наполнена образами духов стихий и почти что одушевленных растений, позаимствованных из работ Парацельса, а необычная для романтической живописи геометричность, возможно, была обусловлена четкой структурой трактата Бёме, сопоставлявшего то, что происходит в духовном мире с земными процессами, в т. ч. с алхимической трансмутацией.

Рис. 84

В конце века сюжеты, отдаленно связанные с парацельсовскими представлениями о духах стихий, но в гораздо большей степени уже с литературной традицией, возникают у таких символистов как Гюстав Моро (1826–1898) и Арнольд Бёклин (1827–1901). И если «Трех сирен» Моро (85) можно сопоставить с античными тремя грациями, а картина передает единение природы и стихийных духов, то «Сирены» Бёклина (86) обыгрывают образы ундин как комических и нелепых в своей фантастичности персонажей.

Рис. 85

Рис. 86

Благодаря живописи Нового времени, когда хризопея еще практиковалась большим количеством смелых экспериментаторов, сегодня мы можем понять, как были устроены лаборатории и что за ингредиенты хранили алхимики. Впрочем, чем ближе к концу эпохи, тем больше живописных сюжетов, связанных с королевским искусством, начинают выполнять чисто декоративную, сказочную роль. Ундина перестает быть отсылкой к Парацельсу и становится самостоятельным персонажем. Однако несмотря на то, что практическая алхимия постепенно исчезает в XIX в., она не перестает быть темой для произведений искусства и после.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Еврейский мир
Еврейский мир

Эта книга по праву стала одной из наиболее популярных еврейских книг на русском языке как доступный источник основных сведений о вере и жизни евреев, который может быть использован и как учебник, и как справочное издание, и позволяет составить целостное впечатление о еврейском мире. Ее отличают, прежде всего, энциклопедичность, сжатая форма и популярность изложения.Это своего рода энциклопедия, которая содержит систематизированный свод основных знаний о еврейской религии, истории и общественной жизни с древнейших времен и до начала 1990-х гг. Она состоит из 350 статей-эссе, объединенных в 15 тематических частей, расположенных в исторической последовательности. Мир еврейской религиозной традиции представлен главами, посвященными Библии, Талмуду и другим наиболее важным источникам, этике и основам веры, еврейскому календарю, ритуалам жизненного цикла, связанным с синагогой и домом, молитвам. В издании также приводится краткое описание основных событий в истории еврейского народа от Авраама до конца XX столетия, с отдельными главами, посвященными государству Израиль, Катастрофе, жизни американских и советских евреев.Этот обширный труд принадлежит перу авторитетного в США и во всем мире ортодоксального раввина, профессора Yeshiva University Йосефа Телушкина. Хотя книга создавалась изначально как пособие для ассимилированных американских евреев, она оказалась незаменимым пособием на постсоветском пространстве, в России и странах СНГ.

Джозеф Телушкин

Культурология / Религиоведение / Образование и наука