Уже в Новое время именно в голландской алхимической живописи на многочисленных реалистических полотнах увековечиваются лабораторные практики. Алхимия к XVI–XVII в. была дискредитирована сотнями проходимцев, выманивающих деньги у мистически настроенных дворян. Поэтому мы встречаем множество образов, осмеивающих бесплодные попытки нищих златоделов обрести философский камень. Алхимики на нидерландских картинах сидят в куче хлама, дают себя обобрать подмастерьям или даже сдают своих детей в приют, не выдерживая гнета долгов. Первопроходцами подобных сюжетов была семья Брейгелей: Питер Старший, Питер Младший, Ян Старший, Ян Младший и зять Яна Старшего, художник Давид Тенирс Младший. Традицию изображения недалеких, жалких и бедных алхимиков Брейгелями мы уже рассмотрели в разделе о карикатуре. Однако великая семья художников не всегда непременно рисовала алхимию чем-то бесполезным. На полотне «Аллегория огня» 1608 г. Ян Брейгель Старший среди других символов стихии нарисовал в одном из углов алхимическую лабораторию в мельчайших деталях и без малейшего оттенка пародии (77). Видны аппараты для дистилляции и алхимические лекарства: кораллированный меркурий, жемчужный магистерий, питьевое золото, коралловая тинктура, мумиевая соль. На картине Яна Брейгеля Младшего «Аллегория войны и мира» среди метафор мирной жизни также показана хорошо оборудованная лаборатория алхимика (78).
Самое большое количество работ на тему таинственной науки создает Давид Тенирс Младший (1610–1690). Он изобретает новую иконографию алхимии и разрабатывает целый поджанр «алхимического натюрморта». Как и многим другим художникам, Тенирсу явно было интересно королевское искусство — ведь краски создавались почти теми же методами, что и металлы, отчего мастера живописи порой содержали у себя небольшую лабораторию для производства и усовершенствования пигментов. Известно, к примеру, что сам Рембрандт (1606–1669) использовал алхимические технологии в своих картинах. Знаменитые свинцовые белила, которыми рисовали глаза или блики от драгоценных камней, были сделаны из положенного на несколько недель в конский навоз металла. Почтительное отношение Тенирса к златоделию подчеркивает и тот факт, что в 1680 г. он нарисовал автопортрет, на котором предстает в образе алхимика.
Алхимик Тенирса — царственный мудрец, сидящий за философской печью и книгами, познающий суть природы. В это время в экспериментах ему помогают расторопные подмастерья (79). Вместо насмешливых обезьян на полотнах Тенирса (к слову, одна алхимическая сенжери у него все же появляется) экспериментами занимаются величественные амуры. Этот романтизированный образ алхимии привлек множество последователей: Томаса Вейка, Франса ван Мириса-старшего, Якоба Торенвлита, Корнелиса Питерса Бега и т. д. Их изображения алхимиков были однотипно величественными: экзотические сосуды и ингредиенты хаотично нагромождены внутри огромной лаборатории, в центре которой восседает преуспевающий златодел (80). Ничего удивительного, что такие картины пользовались спросом. В XVII в. в Нидерландах и Фландрии живопись становится относительно доступной, и уже не только аристократы, но и представители самых разных профессий, необязательно запредельно богатые, вполне могут себе позволить покупку картины-другой на сюжет о своих занятиях. Спрос рождал предложение, и мы видим, что у каждого из этих художников имеются многочисленные вариации одного и того же сюжета с алхимиком в лаборатории.