Истории замка Айюэбао

Женщина приблизилась ещё на шаг, и в нос ему ударил запах духов:

— Как только я вас увидела, ваше лицо показалось мне знакомым, но я постеснялась подойти познакомиться.

— Да ну, это вряд ли. Вы за кого меня приняли? — Он немного занервничал.

Женщина обеими руками схватилась за свою большую грудь, этим движением живо напомнив ему заместительницу Подтяжкина. Она сказала:

— Неужто не помните? Десять лет назад, у меня тогда в первый раз было…

— Правда? Такое прекрасное событие случилось? Очень ловко, но неправда! — С проворством юноши он развернулся, с силой захлопнул дверь и, приложив к груди руки, добавил: — Прошу прощения!

Немного поостыв, он подумал, что кое в чём, пожалуй, женщина не наврала: луна нынче ночью замечательная. Очень жаль, что после всех перипетий, приехав на остров, он всё время избегал ароматных ночей. У него возникла идея сесть в джип и уехать в дальний конец острова, встать где-нибудь рядом с портом и посмотреть на противоположный берег, насладиться прохладным ветром или сесть в каком-нибудь ресторанчике и в одиночестве выпить вина. Как было бы здорово, если бы в такую ночь рядом была Куколка: она никогда не давала ему скучать. Он уныло спустился на первый этаж, вышел из гостиницы, но не пройдя и двадцати метров, обернулся и увидел свет в окне дальнего номера на первом этаже. Он остановился. Сжимая в руке ключи, он развернулся, спокойно постучал в дверь и прямо с порога предложил: не хотите прокатиться к дальнему берегу? О да, а то в номере ужасно душно. Она согласилась без особого энтузиазма, но зато и не отказалась.

Было ветрено. По иссиня-чёрной поверхности моря катились лёгкие волны, а когда приближались к песчаному берегу, толстой и длинной серебряной цепью с шелестом опутывали берег. Припарковавшись вдалеке от маленькой бухты, они обнаружили, что берег здесь намного чище, может даже, это единственное место на всём острове, не загрязнённое отходами с фермы. Вдали на противоположном берегу виднелись огни деревень.

— Господин Чуньюй, вы можете разглядеть, где Цзитаньцзяо?

В глубине души он сокрушённо вздохнул: ничего не поделаешь, этой темы в конечном счёте не избежать. Он вытянул руку и показал.

— Если смотреть вечером, кажется, что дотуда рукой подать, а днём, да ещё если туман, её вообще не видать. — Она слегка приблизилась к нему и рассеянно спросила: — Как думаете, сколько ещё просуществуют те деревеньки на противоположном берегу?

— Цзитаньцзяо? Я думаю, она будет существовать и дальше! — уверенно сказал он и сосредоточенно впился взглядом в противоположный берег, словно ожидая очередной атаки.

— А кто сможет её защитить? Кто обладает такой силой? Вы?

Чуньюй Баоцэ повернулся к ней и указал на неё пальцем:

— Нет, не я, а вы, учёный-фольклорист!

— Речь идёт о судьбе целой рыбацкой деревни, — ответила Оу Толань ледяным тоном. — Вы понимаете, что я имею в виду. Это не предмет для шуток, хоть вам это и кажется забавным. Вы спокойны и расслаблены, вы копите свежие силы. А другие уже больше года терзаются переживаниями и чувствуют себя ужасно.

Чуньюй Баоцэ отступил на шаг:

— Не думаю, что им ещё тяжелее, чем мне! Я вам больше скажу — именно вы и никто другой повлияли на моё решение! Изначально я не собирался слишком углубляться в проект по развитию побережья, потому что это уже задача местных властей, а у «Лицзинь» и без того достаточно широкая сфера деятельности. Я давно уже стал фигурой номинальной; вы и сами видите, что сейчас я целиком посвящаю себя другой сфере: последние годы я, как и вы, увлекаюсь фольклористикой… Это вы открыли мне глаза на ценность маленькой рыбацкой деревушки возрастом семь или восемь веков, поэтому я всеми силами стараюсь препятствовать её разрушению. По мере возможности мы должны сохранить её оригинальный колорит и аутентичность ещё лет на семьсот-восемьсот!

Он говорил торопливо и искренне, и на его лбу выступили капельки пота; он достал платок и отёр лицо. Оу Толань пристально смотрела ему в глаза:

— Вот как? В таком случае зачем вам понадобилось поглощать деревню?

— И правда, зачем? — Чуньюй Баоцэ глядел на ночное море. — Я тоже задавал этот вопрос. «Лицзинь» и городские власти отвечали, что в нынешнюю эпоху старинную деревню можно по-настоящему сохранить, только вливая в неё капитал.

— Что это за эпоха такая?

— Эпоха разрушения и перестройки.

— Но ведь ни для кого не секрет, что ваша корпорация идёт в ногу со временем. Если вы сможете уберечь Цзитаньцзяо, это будет всё равно что хорёк, который уберёг кур! — говорила Оу Толань, повысив голос. А под конец добавила: — Извините, не очень красиво приводить такие сравнения…

— Да мне всё равно… — сказал Чуньюй Баоцэ с видимым усилием; дыхание его ослабло. Ощутив дискомфорт в желудке, он помассировал живот и, запинаясь, проговорил: — Ничего. Я понимаю ваше беспокойство и… Но, говоря по правде, я готов приложить все усилия, чтобы вы могли спокойно работать там, где вам нравится, и готов хоть сейчас гарантировать вам это, прошу вас… Помните то, что я сказал этой ночью!