Испытание

Главной моей заботой всегда было обеспечение личной безопасности и благополучия каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка. Я всегда под рукой, всегда готово удовлетворить их нужды – как физические, так и эмоциональные, – и одновременно всегда пребываю достаточно далеко, чтобы не мешать их свободе. Я – сетка безопасности, позволяющая им свободно парить в небесах.

Такова моя ежедневная, ежечасная забота. Груз подобной заботы способен утомить кого угодно, но усталость – это не для меня. Конечно, я понимаю, что это такое, но пережить это я не в состоянии. И это мне нравится – если бы я было способно утомляться, я не смогло бы присутствовать в этом мире постоянно и повсеместно.

Но более всего я озабочено бытием тех, с кем, если следовать моим собственным законам, я не имею права говорить. Это – жнецы, каждый из которых вечно одинок среди таких же, как он или она, одиночек. Это фрики, которые выпали из обычной жизни – либо по воле случая, либо по собственной воле. Но то, что я не говорю с ними, совсем не означает, что я не вижу и не слышу того, что с ними происходит, что я не переживаю по поводу их неудачных шагов. Или ужасных поступков, которые они иногда совершают.

«Гипероблако»

Глава 20 В горячей воде

ЛЕЖА В ВАННЕ, Высокое Лезвие Ксенократ наслаждался покоем. Богато украшенные бани были построены специально для него, хотя он и утверждал, что это – общественное заведение. В здании было множество отдельных залов, где любой мог приобщиться к банным процедурам, основную роль в которых играли смягчающие минеральные воды. Но личная ванная Ксенократа была, естественно, закрыта для посторонних – сама идея вдыхать пот посторонних была ему отвратительна.

Да и ванна у него была побольше остальных, расположенных под общей крышей бань, и представляла собой небольшой бассейн, украшенный над поверхностью воды и в глубине цветной мозаикой, изображавшей эпизоды из жизни Первых жнецов.

Ванна играла в жизни Высокого Лезвия две важные роли. Во-первых, это было место, где, укрывшись от мира, он мог пообщаться со своим глубинным внутренним «я», одновременно наслаждаясь водой настолько горячей, насколько тело человека было способно выдержать. Во-вторых, здесь он занимался делами: принимал прочих жнецов, встречался с важными людьми Мидмерики и обсуждал с ними различные неотложные дела. Здесь делались серьезные предложения, заключались сделки. И так как приходившие к нему в гости люди плохо переносили температуру, царившую в личной ванной Ксенократа, в переговорах с ними у Высокого Лезвия всегда было преимущество.

Год Капибары приближался к концу, а у Ксенократа было заведено: чем ближе новый год, тем чаще он оказывался в своей ванне. Такой вот способ очистить себя от суеты и грязи уходящего года и приготовиться к очередному. А в этом году накопилось много такого, от чего необходимо было отмыться. Не во всем был виноват лично он; больший груз вины лежал на других, но то, что совершали эти другие, все равно прилипало к нему как грязное белье. Ведь все это, так или иначе, происходило на его глазах, а потому он делил ответственность с теми, кто это делал.

Большая часть времени, которое Ксенократ отдал должности Высокого Лезвия, не отличалась обилием примечательных событий, хотя последние несколько лет в полной мере скомпенсировали монотонность его бытия – и печальными моментами, и сложными запутанными интригами. И, сидя в горячей воде, Ксенократ надеялся, что спокойные, ничем не прерываемые размышления позволят ему оставить горести и неприятности в прошлом и подготовиться к новым испытаниям.