Invisible Doctrine: The Secret History of Neoliberalism

В день принятия бюджета аналитические центры радовались тому, что им удалось захватить власть. Основатель сайта Conservative Home Тим Монтгомери отметил, что это "важный момент" для Института экономики, который "выкормил Трусс и Квартенга в первые годы их работы в качестве членов парламента. Теперь Британия стала их лабораторией". Глава института Марк Литтлвуд повторил свой комментарий в Твиттере, добавив эмодзи в виде солнечных очков.

Над скриншотом заголовка газеты Guardian с вопросом: "Неужели Лиз Трусс передала власть крайним неолиберальным аналитическим центрам?" глава отдела общественной политики МЭА Мэтью Леш написал: "Да". Он опубликовал список многочисленных требований МЭА, которые нашли свое отражение в ее бюджете.

Но потребовалось меньше суток, чтобы здание рухнуло в кучу пыли. Финансовый сектор в страхе отпрянул. Курс фунта стерлингов упал, вынудив Банк Англии вмешаться в ситуацию. Снижение налогов Трусс в сочетании с повышением процентных ставок и стоимости займов в результате ее бюджета-камикадзе обошлось стране примерно в 30 миллиардов фунтов стерлингов. Через месяц после объявления бюджета и всего через сорок девять дней после вступления в должность Лиз Трусс не оставалось ничего другого, как уйти в отставку - по поэтической справедливости, ее свалили те самые "рынки", которым она утверждала, что служит. Ее премьерство стало самым коротким в истории Великобритании.

Реакция общественности? Трусс начала и закончила свой срок с самым низким рейтингом одобрения за всю историю - что привело к худшим результатам опросов, которые когда-либо видела Консервативная партия. Аналитические центры, которые разрабатывали и пропагандировали ее политику, неистово пытались дистанцироваться, обвиняя в катастрофе "плохую реализацию" или "незавершенность". Но мы должны рассматривать правительство Трусс как эксперимент: Что произойдет, если неолиберальные ультра, поддерживаемые и консультируемые "темными деньгами" аналитических центров, получат все, что хотят?

Ответ: Экономическая жизнь падает с обрыва.

 

15.НАПАДЕНИЕ КЛОУНОВ-УБИЙЦ

 

Много лет назад комики жаловались, что политики стали настолько скучными, что их уже не стоит сатирировать. Сегодня у них обратная проблема: сатирики не поспевают за ними. На смену скучным, серым политическим лидерам 1990-х и начала XXI века во многих странах пришли возмутительные и абсурдные эксгибиционисты.

Пионером и архетипом новой политической модели стал итальянец Сильвио Берлускони - харизматичный, провокационный и популистский. Но вскоре на первый план вышли похожие персонажи: Дональд Трамп (США), Борис Джонсон (Великобритания), Жаир Болсонару (Бразилия), Скотт Моррисон (Австралия), Нарендра Моди (Индия), Биньямин Нетаньяху (Израиль), Родриго Дутерте (Филиппины), Реджеп Эрдоган (Турция), Виктор Орбан (Венгрия), Хавьер Милей (Аргентина), Геерт Вилдерс (Нидерланды). Глубоко ущербные люди с непомерным эго и патологической неуверенностью в себе стали доминировать в политике во многих демократических странах мира. Это эпоха клоунов-убийц.

Этих "мавериков" отличают шутовство, бесстыдство и демонстративное пренебрежение к справедливости, процессу и политическим нормам. Они приходят к власти, разжигая возмущение. Они громко обещают от имени "народа" разрушить старый, коррумпированный политический порядок. Однако, как только они приходят к власти, коррупция и кумовство процветают как никогда.

Ни один человек не приходит к власти без согласия капитала. Поэтому возникает очевидный вопрос: "Почему?" Почему ультрабогатые, которые раньше использовали свои деньги и средства массовой информации для продвижения надежных, лишенных харизмы политиков, теперь финансируют этот цирк с тремя кольцами? Почему в один момент они захотели поддержать менеджеров среднего звена, а в другой - шутов? Причина в том, что природа капитализма изменилась.

В 1990-х и начале 2000-х годов доминирующей политической силой в неолиберальных странах была корпоративная власть. Корпоративная власть хотела иметь технократическое правительство. Ей нужны были компетентные менеджеры, которые могли бы обеспечить стабильную государственную платформу для бизнеса и гарантировать их прибыль от демократических изменений. Эта сила, конечно, существует до сих пор. Корпоративная власть по-прежнему оказывает большое влияние на правительство и сдерживает демократию. Но она мутирует в другую силу - олигархическую.