Invisible Doctrine: The Secret History of Neoliberalism

Но самое главное их преимущество, по словам Джадсона, заключается в следующем. Компании, которые признают себя лоббистами, то есть те, которые указаны как агентства по связям с общественностью или отмыватели репутации, "работают на конкретных клиентов, которые находятся во власти регулятора или законодателя". Это делает их "уязвимыми для возмездия за критику или высказывания". Аналитические центры, с другой стороны, "практически не подвержены возмездию... Доноры конфиденциальны. Личность доноров аналитических центров защищена от недобровольного раскрытия". Его эссе, опубликованное в Интернете, было удалено.

Таким образом, те, кто финансирует аналитические центры, ограждаются от демократического контроля. Компании и олигархи, чья лоббистская деятельность в противном случае могла бы стать причиной общественного резонанса, спокойно вставляют свои требования в политический разговор через своих хорошо финансируемых доверенных лиц. Как выразился консультант, работавший на братьев Кох, они рассматривают финансирование аналитических центров "как способ добиться своего, не запачкавшись самим".

Это подводит нас к важнейшей концепции, без которой невозможно понять современную политику. Мы называем ее "парадоксом загрязнения". Он заключается в следующем:

Самые грязные, антисоциальные и вредные компании имеют наибольший стимул инвестировать в политику, поскольку именно они, скорее всего, столкнутся с наиболее жестким регулированием, если подвергнутся полному демократическому контролю. По этой причине они тратят больше денег на изменение политических результатов, чем любые другие коммерческие интересы. В результате в политике начинают доминировать самые грязные, антисоциальные и вредные отрасли.

Парадокс загрязнения помогает объяснить широкий спектр необъяснимых в иных обстоятельствах явлений, включая постоянную неспособность богатых и технологически развитых правительств предотвратить наше стремительное движение к катастрофе: остановить разрушение климата и экологии; защитить здоровье населения; справиться с кризисом ожирения (распространенность которого во всем мире утроилась с середины 1970-х годов и вызвана, прежде всего, продажей и маркетингом нездоровой пищи); обуздать хищнические и дестабилизирующие стратегии финансового сектора; предотвратить такие катастрофы, которых можно было избежать, как катастрофа лондонской башни Гренфелл и крушения грузовых поездов на американском Среднем Западе; регулировать утилизацию отходов и уменьшить влияние и контроль организованной преступности над этим сектором; остановить загрязнение наших рек и питьевой воды; ограничить разграбление наших морей рыболовной промышленностью; или противостоять крайне эксплуататорским трудовым отношениям, которые вновь стали доминировать во многих секторах услуг и производства.

Вряд ли кто-то в нашем обществе приветствует эти сдвиги. Если бы политика, способствующая им, была вынесена на голосование, она была бы решительно отвергнута. Почему же так много мировых правительств остаются приверженцами этой политики? Потому что антисоциальные отрасли - те, кто больше всего теряет, - вкладывают больше всего средств в политику.

Самым эффективным инструментом продвижения интересов грязных и вредных производств является Неолиберальный интернационал - его сеть аналитических центров, академических факультетов, журналистов и правительственных советников. Как мы уже убедились, он способен формулировать государственную политику, находить слова, чтобы возмутительное звучало как здравый смысл ("Если не отменить право на забастовку, мы никогда не сможем конкурировать с Китаем", "Чем богаче становятся те, кто находится наверху, тем больше подъемная волна поднимает все лодки"), и создавать в СМИ впечатление, что у есть две стороны даже самых ярких форм эксплуатации ("Минимальная зарплата препятствует созданию рабочих мест", "Правила, предотвращающие загрязнение рек, помешают строить необходимые нам дома"). Это способствует тому, что парадокс загрязнения продолжает доминировать в нашей политике.

Путаница неолиберализма сочетается с безымянностью и беспризорностью современного капитализма. Рассмотрим модель франшизы, благодаря которой многие работники не знают, на кого они работают. Рассмотрим сеть оффшорных налоговых гаваней и режимов секретности, которые так эффективно маскируют своих бенефициаров, что даже полиция не может выяснить, кто они такие. Рассмотрим налоговые схемы, разработанные юристами, работающими на олигархов и корпорации, которые одурачивают даже правительства. Рассмотрим сложные финансовые продукты, которые никто не понимает, например те, которые помогли создать финансовый крах 2008 года.