Интеграл похож на саксофон

В июне 1936 года началось строительство более крупной узкоколейной линии, соединяющей поселок Норильск с портом Дудинка на Енисее. Ее протяженность составила 114 километров. Исходя из стремления сократить объемы работ, трасса дороги была проведена не по кратчайшему расстоянию, а «криво» — там, где был более благоприятный рельеф местности. На строительстве использовался ручной труд заключенных «Норильсклага».

18 мая 1937 года из Дудинки в Норильск вышел первый поезд. В конечный пункт он прибыл спустя три дня. Вскоре наступила весна, стала разрушаться насыпь, которая местами была сделана попросту из льда. Поэтому в июне движение по железной дороге прекратилось. К зиме было подготовлено нормальное земляное полотно, и узкоколейная железная дорога вступила в постоянную эксплуатацию. Поезда из Дудинки в Норильск стали идти быстрее, чем в мае 1937 года: около суток, а при идеальных погодных условиях еще меньше (10–12 часов). Скорость движения зависела от темпов расчистки снега перед паровозом. Однако с заносами удавалось справиться не всегда. Бывало так, что паровоз и вагоны заносило снегом полностью. Над составом образовывалась «снежная шапка» высотой в несколько метров. Поезда порой откапывали из-под снега на протяжении многих дней. Зафиксирован случай, когда отправившийся из Дудинки состав прибыл в Норильск спустя 22 дня.

Для того чтобы обеспечить бесперебойную работу дороги, требовалось сооружение противозаносных заграждений. Оно активно велось в конце 1930-х годов. На некоторых участках дорога была заключена в сплошной «наземный тоннель» — многокилометровую полностью закрытую галерею, сделанную из дерева. Входные ворота таких галерей зимой открывали только при приближении поезда, а затем вновь закрывали.

Болашенко С. Норильская железная дорога // Болашенко С. Живые рельсы. М., 2005.

Норильский историк пишет, что всякие перевозки по узкой колее прекратились в 1953 году, но летом того 1959 года мы, моряки парохода «Хасан», ехали этой узкоколейкой из Дудинки в Норильск и обратно. Помню, правда, что кроме нас в этом поезде никого не было. В вагоне было холодно, пахло запустением, сыростью и пылью, а купе были отделаны в стиле art nuevo, с виньетками и причудливыми завитками. Как эта дореволюционная столичная мода русского Серебряного века дошла до глуши в тысячах верст от ближайшего города и сохранилась более полувека спустя — было непонятно. Ручной труд заключенных «Норильсклага»…

Цеха Норильского комбината напомнили мне родную кочегарку. Кругом шлак, угарный запах, холодные сквозняки, только все в сто раз больше. Норильск строили по плану и со второй попытки расчертили будущие улицы и кварталы так, чтобы их не задувало господствующими ветрами.

В тот летний день было пасмурно и тихо, над городом висел химический коктейль — дышите, граждане. Я не знал еще тогда, что Норильску предстоит косвенным образом сыграть решающую роль в моей музыкальной судьбе.

НОВАЯ ЗЕМЛЯ