Инквизитор поневоле

– Нет, тут другое, – Глушаков плюхнулся во второе кресло и посмотрел на меня насквозь трезвым взглядом. – Проблема с моей кафедрой, точнее, со студентами. Они сейчас собираются у меня в аудитории, все курсы. Боюсь, как бы это в целый бунт не вылилось.

Два и два сложить было нетрудно. И ежу понятно, что тут прямая взаимосвязь с последними событиями.

Я задумался. То, что решать вопросы с социальной напряженностью на подведомственной территории – моя задача, я понимал. Но если учесть, что переговорщик из меня никакой, да и опыт в подобном отсутствует, то напряженность могла не только не уменьшиться, а даже увеличиться. Но и не пойти я не мог. Долг, понимаешь ли. Да и колечко на пальце как-то вдруг потяжелело. Тоже верный признак, что так просто я от этой просьбы не отделаюсь.

В этот миг в люк буквально запрыгнул Вигир, после чего увидел трудовика и, остановившись, живо поинтересовался:

– Идете куда?

– Нет! Просто сидим! – не сговариваясь, хором рявкнули мы оба.

На что парень пожал плечами и, скрывшись на пару минут в своей комнате, выбежал снова, чтобы тут же нырнуть обратно в люк. Удаляющийся гомон девиц я постарался игнорировать.

– И что я им скажу? – вопросил я после тяжелых раздумий. – Они, конечно, уже не дети, но еще и не взрослые. Магическое взросление не означает зрелости разума. Ими сейчас движут одни эмоции.

– Думаешь, я это не понимаю? – Глушаков поднялся, одергивая и сгоняя назад складки короткой туники, что выглядывала из-под халата. – Но если мы не решим эту проблему сейчас, то получим толпу озлобленных на империю и на нас магов. И пусть они теперь владеют лишь общей магией, но даже с ней можно найти тысячу способов навредить. Надо гасить эти настроения, гасить в зародыше. Тем более что я припас кое-какие изменения. Ты, Паш, главное, начни.

– Эх… – вздохнул я. – Жизнь моя жестянка. Согласен. Веди.

Собравшись полностью и подпоясавшись красным кушаком, я двинулся вслед за Сергеем, на ходу стараясь продумать свою речь, вот только лезла в голову то пафосная чушь, даже у меня вызывавшая приступ язвенной болезни, то откровенные заигрывания с толпой, которых тоже нужно было всеми путями избегать. Слабость показывать нельзя, но и давить чрезмерно не стоило. В итоге я просто выкинул все лишнее из головы, понадеявшись, что на месте смогу выдать экспромтом что-нибудь этакое, интуитивное.

Выражение «яблоку негде упасть» показалось мне более чем подходящим, когда мы зашли в аудиторию и увидели все пять курсов демонологов, мрачно там столпившихся. Столы и стулья были сдвинуты к стенам, и с сотню студентов обоего пола от семнадцати до двадцати двух лет одновременно повернули к нам свои головы.

– Инквизитор… – услышал я пронесшийся над головами шепоток. А затем из отодвинувшейся от нас с Глушаковым на пару метров толпы выскочил паренек лет двадцати с перекошенным от злобы лицом.

– Это вы! Вы во всем виноваты!

На миг меня словно окатило холодной волной, но я почти сразу понял, что он не имеет в виду конкретно мою персону, а подразумевает всех инквизиторов в целом. Между тем раздалось еще несколько поддержавших его выкриков, и паренек заметно приободрился, глядя уже не столько со злобой, сколько с вызовом.

Мгновенно уняв внутреннюю дрожь, я собрался с мыслями, после чего, уставившись немигающим взглядом смутьяну в переносицу, спросил, тщательно проговаривая слова:

– Кто «вы»?

– Вы, инквизиторы!

– Виноваты в чем?

– Во всем этом! – не унимался парень, пытаясь продавить меня эмоциями. Однако я продолжал упрямо гнуть свою линию, не повышая тона и не собираясь вступать в упорно навязываемую мне перепалку.

– В «этом» – это в чем?

– Ну… – несколько стушевавшись, он оглянулся, ища поддержки среди своих. Но те пока молчали, внимательно наблюдая за нами. – Многие остались без земель и замков. Вы забрали у нас то, что сотни лет принадлежало нашим семьям по праву!

– Назови себя, – не стал я реагировать на вновь окрепший и зазвеневший от негодования голос.

– Лито Анвал, – после некоторого молчания уже чуть тише сообщил парень.

– Не виконт, не граф, не баронет, просто Лито?

И снова на его лице промелькнула тень растерянности. Но тут он наткнулся взглядом на продолжающего молчать Глушакова и быстро произнес:

– На занятиях Сергей Юрьевич запрещает пользоваться титулами.

– Мы не на занятиях. Я жду ответа, есть у тебя титул?

Опять эта злость во взгляде, минутное насупленное молчание, а затем короткое отрицательное движение головой. С неохотой Анвал все же выдавил:

– Пока нет. Я буду первым в роду, титул присвоят по окончании обучения.

– Тогда о чьих родовых землях ты сейчас говоришь? Что потеряла конкретно твоя семья? В чем вина инквизиции перед ними?

– Я говорю не за себя, – угрюмо буркнул мой собеседник. Но тут же поправился: – Не только за себя, а и за них, – он махнул рукой назад, охватывая жестом всю оставшуюся аудиторию.