In the Deep

– Скажу сразу: я понятия не имею, что с тобой делаю. И со всеми вами тоже. Просто делаю – и все. Ты ведь понимаешь уже, да? Теперь – да. Да мы дважды должны были вышвырнуть ублюдка в космос. Первый раз – сразу после того, как он очнулся, второй раз, когда он проболтался про память с Макса-6. И ведь не пикнули! Каору одним махом стал своим, затерялся среди прочих проблем, и мы…

– Вы даже доверили мне роль, выдали дорогущий стелс-комбинезон. Каору было грустно. Очень плохо и грустно.

– Я вообще даже не понимал, что делаю… Как будто инстинкт, это как дышать. Мне хотелось остаться с вами – и я остался. Остался. Он стал одним из нас, влез к нам, наводил свой чертов морок, бродил тут, как привидение, и вылезал тогда, когда был в самом деле нужен, когда не вызывал подозрений. Он шастал тенью, слушал нас, и ему хотелось большего: быть своим по-настоящему, потому что он уже понял, что живет на «Сегоки» только пока действует его непостижимое колдовство. Но, увы, это лежало на поверхности, а вот глубже…

– …Я почти не сплю. Я вижу чужие сны, и не только сны с этой стороны изнанки. Те, другие сны иногда приходят и наяву. Мне и слов-то не подобрать, чтобы описать тебе, как это по-другому, не по-нашему. А потом я вдруг начал видеть полевую структуру.

Представляешь? Какой-то сектор зрения стал словно бы… Сканером.

Это продолжалось два дня. Он контролировал себя. Каору, черт побери, держал себя в руках, хотя и рассказывал о несусветной ереси, с пистолетом, нацеленным ему в лоб и четкой перспективой улететь через воздушный шлюз. А еще – он не сошел с ума от всех этих дурацких возможностей: бесполезных, спонтанных, по большей части непонятных. Пока что не сошел.

– …Вот этот шарик, Аска. Может, я могу взорвать им «Сегоки». А может, он укорачивает мне жизнь, пока я с ним играюсь. А может, это просто какая-нибудь штука, которая вообще не нужна в этом мире. Он поерзал на кровати и придвинулся так, что уперся лбом в ствол «талдама». Я почувствовала, как дернулся ствол, когда Нагиса с усилием нажал на него, будто стараясь вогнать оружие себе в голову.

– Это убивает, Аска. Понимаешь? Я просто хочу, чтобы кто-то меня принял. Чтобы кто-то был… Как друг. Наверное, по-другому я не удержусь. Я брожу среди вас, как в этом «Хищнике». Вроде есть. А вроде и нет. Красные глаза смотрели на меня исподлобья, снизу вверх. Если бы я могла, я бы дрожала, наверное, потому что так не должно быть – и других мыслей я подобрать не могла ну никак. Так, мать вашу, не должно быть.

– Я сейчас тебя отпущу. Можешь стрелять сразу. Наверное, я даже умру. Слезливо. Жалко. Неестественно. Но он говорил правду, ведь никакая изнанка не исковеркает лицо: раз ты способен передать страдание, то оно будет либо правдивым, либо лживым. А Нагиса страдал, и мне почему-то вспомнился обормот. Вернее, вспомнилось, как я со своими подкожными драконами пришла к нему в поисках чего-то, что и сама не понимала. Не «Сегоки», а цирк уродов. Впрочем, оставались вопросы, и я очень вовремя почувствовала, что могу шевелиться.

– Так. Наверное, глупо приказывать тебе лечь на пол? Нагиса дернул уголком рта и пожал плечами. Да и так ясно, что захочет – скрутит, вопрос я задала, чтобы проверить, что могу говорить. Что же до Каору, то надоело ему скручивать, управлять и наводить морок. И главное – своего он добился словами, а не заставив меня что-то забыть. Мне расхотелось стрелять.

– Наверное, у тебя даже есть варианты. Так?

– Нет. Я зачастила со словом «наверное». А он и впрямь на грани: Каору почти сдался своим непонятным способностям, почти сорвался. Приятно знать, что я могу подменить Синдзи на посту скорой помощи для съезжающих с катушек. Все, короче, клево: человек, гм, держится, я тут главная по спасению. И если бы вот я еще знала, какое решение принять, хотя месяц назад никакой дилеммы не было бы. Месяц назад я бы без колебаний пристрелила баронианского дельца, представься мне такая возможность. Месяц назад я бы изрешетила человека, продающего непонятно кому генную бомбу. Месяц назад я бы аннигилировала каравеллу, прошедшую сквозь червоточину туда и обратно. Подумать только, месяц назад я была жутко скучной рыжей козой.

– У меня есть вопросы для начала. Каору кивнул, и я убрала пистолет в поясной захват. Запястье ныло.

– Во-первых, почему тебя не раскусила Аянами? Нагиса даже удивился на секунду:

– Мм… Потому что она человек, как и вы. Я прикусила язык, вспомнив недавний разговор. Когда же мне надоест ее переоценивать?

– Хорошо. Во-вторых, что с тобой делать, если завтра ты развалишь корабль ненароком? Это был вопрос на пять. Каору молчал, внимательно изучая потолок.

В принципе, было бы не слишком глупо полагать, что он впрямь читает там ответ.

– Не хочу врать. Давай договоримся, Аска: ты узнаешь об этом первая. И я даже пообещаю сам уйти. Так, ну это даже где-то ожидаемо. Ты большой романтик, Нагиса, а вот я, вопреки всем своим новоприобретенным закидонам, – еще не совсем.

– Уйти – это убиться? Каору помолчал и кивнул.