In the Deep

– Отберешь у меня лицензию, – пожала плечами я. Как-то довелось мне управлять кораблем под дозой «хлорки», которую приняла для соблюдения конспирации. Кайф плюс синхронизация – это, конечно, нечто. В рубке было тихо. Фрегат висел в восемнадцати мегаметрах от TY14, и почти выровнял координаты, по которым завтра развернется баталия. Я наметила приятный астероидный пояс, и там будет весьма недурственно засесть. Если кто-нибудь из противников тоже решит тут заныкаться – буду еще счастливее. Дроны отлично пойдут и для прикрытия, и для атаки в таких условиях.

– Наливай, – распорядилась я, выдвигая консоль. Пока Ибуки там булькала, я вышвырнула из головы посторонний мусор и занялась расчетами. В бархатистом мраке светилась туманность, сожравшая половину соседней звездной системы. Светились координатные раскладки, светились точки шахтерских маяков среди месива астероидов, и мне здесь нравилось: уютно, сухо, тихо. По-домашнему. Милое дело отсюда долбить, словом.

– Держи. Я приняла стакан и, не глядя, отхлебнула. В горле что-то сделало «ты-дыщ», и, проглотив, судя по ощущениям, маллийского ежа, я обернулась:

– Что за verfickte Scheisse?!

– Макто, самый настоящий. Да, похоже, на покойном Паракаисе мы загрузились не только нужными вещами.

– Хах, – только и сказала я. Тишина – рабочая тишина боевой рубки. В плохих рубках орут, в умирающих рубках воют негодующие сирены, в рубке пришвартованного корабля звучат переговоры. Тихо, только если кипит работа. Ну и в рубке уничтоженного корабля тоже тишина, ага.

– Холод – это как подсказка для ее уничтоженного организма, – сказала Майя. – Понимаешь, Аянами – это очень хрупкое существо.

– Эм… На экран как раз вышли непонятные данные по перегрузкам в расчетных маневрах, и мне это все ужас как не нравилось. По панелям плыли цифры, а Майя бубнила за спиной, вырисовывая грустную и страшно поучительную историю о том, как человек в очередной раз создал не пойми что. О том, как эти самые Аянами болели странными болезнями, как они выжигали целые комплексы, мечась от страшных головных болей. О том, что холод – это всего лишь стимул поддерживать себя. Майя напивалась, я сама уже плыла, но сенсорную панель видела четко, да и мозги пока работали. В воображении плыли картинки с синеволосыми девочками, которым нельзя дать витаминку, которым нельзя в кино и даже парня поцеловать нельзя.

– Эта пленка… Х-ик. Холод – как пленка. Около пяти ангстрем – вокруг всего тела, искусс… ик …твенная облочка. Понимаешь, после ра-радиации… Да все я понимала. И даже верила – и в то, что рядом с Аянами изменяется напряженность реальности, и в то, что в изнанке надо делать поправки на присутствие Аянами на борту, и в то, что холодовой барьер способен останавливать даже нейтрино. Не люблю физику, пьяна, потому и верю. Да, печенье – это круче нейтрино. Майя даже как-то объяснила, почему Рей может пить жидкости без антифриза.

Объяснила – но я не запомнила, конечно.

– Они т-только в бою способны. И то. Не все! Рей вот даже в бою холодновата. Я зевнула. Борткомпьютер сдался и посчитал все так, как мне хотелось. Теперь можно и выпить по-людски, а не вот это вот: того чуток, этого чуток. Корабль сжевал новую информацию, и на обзорные экраны, стряхнув цифры, снова вернулся космос.

– Да, а ты молодец, держишься, – вдруг сказала Майя, пьяно помахивая стаканом. Как она его не уронила – не представляю.

– Держусь, – согласилась я. – Я всегда держусь.

– И всегда за себя, – сказала порозовевшая докторша. – Пальчики послюнявила и вперед, держаться.

– Но-но, – я потерла теплые щеки, хихикнула и откинулась на приборы. – Давай без вот этого вот.

– Давай, – сказала Майя, подливая в полупустые стаканы. – Но она тебя сделала.

– Не страшно. Пока что.

– И еще она круче!

– Бесишь. Я вынесла двух баронианцев в экзоскелетах.

– С баронианцем ты сжульни-ик-чала. Я пожала плечами, отбирая у нее бутылку и наливая себе выпивки:

– Пф. Раз жульничество ведет к победе – я за. Вот проигрывать и дохнуть в бою – это глупо и нечестно. Придумаю как – и с этим обормотом сжульничаю. Майя вздохнула:

– Упрямая ты. Ик. Молодец. Мне самой Каору, что ли, в оборот взять? Я поперхнулась, но колючую жидкость проглотила.

– Давай. Тебе понравится. /"Парень и подопытный в одном флаконе. Мечта"/, – добавила я про себя.

– Это ты в каком смысле его оцениваешь? – хихикнула Майя. – Успела с ним покувыркаться? Я нахмурилась и задумалась над сказанным.

– Скажем так. Мозги он мне оттрахал знатно, – я наконец подобрала выражения. Как мне показалось, даже удачно. Майя задумалась на секунду и с хохотом сползла на сложенные на столе руки. Я проследила ее логику и вдруг поняла, что самой охота ржать. Организм, проснувшийся после кошмара, очень хотел жить и веселиться.

– А снаружи-то война, – вдруг сообщила в пространство Ибуки. Война. Да. Приграничный конфликт с участием двух тяжелых кораблей. Уничтоженная планета и линейный бой. К чему все это?