Импровиз. Сердце менестреля

Две скрипки, ксилофон и цистра пели столь чарующе, что нельзя было не заслушаться. Музыка заставлял чаще биться сердце, кровь приливала к щекам, дыхание делалось глубже. Музыка обволакивала, словно сладкий сон и увлекала в царство мечты. Музыка подчиняла, покоряла, повелевала…

И сам неказистый менестрель преобразился на глазах. Расправил плечи и выпрямил спину, в лице проглянула одухотворённость. Он не играл при помощи магии, как все музыканты, виденные Реналлой прежде. Он воистину творил. И при этом целиком и полностью отдавался течению созвучий, жил с ними одной жизнью. По всей видимости, он и расплачивался за это собственными силами, поскольку упал на одно колено, судорожно вцепившись в шпагу, едва закончил выступление.

В тот миг, по всей видимости, каждая женщина, из собравшихся в зале, была готова пойти за менестрелем, помани он только пальцем. Реналла не сводила с него взгляда, понимая, что между ними ничего быть не может в силу разницы в возрасте, положении в обществе, да и просто по причине — кто она, а кто он? Великий менестрель, завсегдатай пиршественных и бальных зал правителей всех двенадцати держав, и девушка из Дома благородного, но близкого к полному и окончательному разорению. Человек, повидавший едва ли не каждый доступный уголок мира и скучная провинциалка, ничего в своей жизни не видела, кроме отцовского замка, пяльцев и прогулок в саду.

Потом морок рассеялся. Люди загомонили, говоря каждый о своём, молодёжь принялась готовиться к танцам, праны постарше обсуждали, где бы выпить кубок вина и чего-нибудь пожевать. Только где-то на задворках сознания по-прежнему звучала вычурная и неповторимая мелодия, напоминая послевкусие от глотка редкого вина.

Дальше был танец, случайная смена партнёров и предупредительный, внимательный взгляд менестреля. Пальцы, сжимающие её пальцы так, будто она соткана из тончайшей паутины и слишком сильное прикосновения способно убить. Его негромкий голос: «Кто вы, прекрасное дитя»? Она растерялась, смутилась и едва смогла назвать своё имя.

А потом случилась ссора между Лансом альт Грегором и тем самым юношей с прыщом на лбу, который оказался сыном посланника Браккарских островов. Остаток ночи Реналла помнила выборочно — какие-то картинки стояли перед глазами так, будто она видела их вчера, какие-то расплылись и смазались, будто рисунок под проливным дождём. Встревоженный Коэл альт Террил, уговаривающий прана Вельза отпустить дочь, чтобы она поговорила с менестрелем. Безумный взгляд Ланса, его губы, припавшие к её запястью. Шёпот: «Вы — чудо, вы — звезда, которая будет направлять меня весь отведенный мне остаток дней, как ведет морехода сияющая Северная Королева»…

Утром она узнала, что сын посланника убит, а Ланс альт Грегор бежал за пределы герцогства. Какое-то время Реналла думала о его словах, вспоминала их странную встречу. Её мучила мысль — следует ли понимать их разговор, как объяснение? Ведь менестрель был искренним и, кажется, боготворил её. Но, с другой стороны, она никогда не задумывалась о том, чтобы связать свою судьбу с мужчиной, который вдвое старше. Чем она сможет его заинтересовать? Поневоле девушка прислушивалась к разговорам — Аркайл бурлил всяческими слухами, только ленивый не перемывал кости альт Грегору, вспоминая его приключения и похождения, пьянки и дуэли. Особо часто упоминали его интрижку с княгиней Зохрой, после которой знаменитый музыкант был вынужден бежать с Айа-Багаана, с головой зарывшись в свежую треску. Пран Вельз не на шутку испугался, что имя его дочери может упоминаться рядом с именем опального менестреля и засобирался домой, хотя не использовал ещё приглашения, полученные от Домов Чёрного Волка и Серебряного Барса. Наследник Гворр уговорил своего вассала подождать хотя бы одну неделю, а к её исходу познакомил Реналлу с лейтенантом гвардии Дерриком альт Горраном из Дома Лазоревого Кота.

Свадьбу сыграли в начале зимы, перед адвентами.

Первое время молодые жили, что называется, душа в душу, но потом Реналла начала замечать у супруга признаки необоснованной ревности. Деррик злился, выговаривал ежевечерне за проступки, которых она не совершала. Ограничил круг знакомств. Под любым предлогом отказывал друзьям в посещении своего дома и сам старался по надуманным поводам отклонять приглашения. Реналла вроде бы жила в столице Аркайла, но общалась только с полудюжиной слуг и с мужем. При всём при этом Деррик, когда был в настроении, едва ли не пылинки с неё сдувал и, по мере возможности, осыпал подарками. Во время беременности ревность мужа поутихла, но после родов накатила с новой силой. Дошло до того, что, уходя на службу, Деррик запирал входную дверь и забирал с собой ключ. В доме оставалась только кухарка, кормилица и старый дворецкий. Волей или неволей Реналле пришлось посвятить всю свою жизнь сыну, а свободное время она отдавала единственному доступному развлечению — вышиванию.