Импровиз. Сердце менестреля

— Ну, ладно, я не смыслю в баллистике. Зато я знаю, что обстреливать припортовые кварталы Эр-Трагера было… излишне жестоко, скажем так.

— Возможно. Но тогда была война, если я не ошибаюсь.

— Была. А чем виноваты мирные горожане?

— Тем, что их великий князь объявил войну королю Браккары. Уверена, адмирал Жильон альт Рамирез поступил бы точно так же, окажись трагерский флот на траверзе Бракки. Чем вам ещё насолили браккарцы?

— У них нет понятия о чести.

— Это вы о том случае с юным Ак-Карром из Дома Жемчужного Нарвала?

— О нём, о ком же ещё.

— Не могу сказать, что пододевать кольчугу перед дуэлью — честно. Но, во-первых, не стоит делать вывода обо всём народе по отдельным его представителям. Тер Верроны никогда не отличались повышенным благородством. Я не о поколениях славных предков, а о поступках, достойных уважения.

— А во-вторых?

— Во-вторых, мне искренне жаль юношу. Знаете ли, пран Ланс. Ак-Карр был подающим надежды художником. Отец не просто так взял его в Аркайл. Он намеревался отправить сына учиться в Школу Искусств в Вирулию. Учителя на островах уже ничего не могли дать ему.

— Художник? Этот прыщавый хлыщ?

— Смею заверить, очень хороший художник. Прекрасная работа мазком. Игра света и тени. Его картины сравнимы с работами Родольфо и Заминелли. Будем во дворце, я обязательно покажу те из них, что висят в залах его величества Ак-Орра тер Шейла.

— Сложно поверить.

— Я вас понимаю. Но и вы не слишком похожи на величайшего менестреля всех времён и народов на взгляд человека постороннего. Чёрный дублет, волосы «хвостом». Эта ваша шпага… Кстати, где она?

— У надёжного человека. Если помните, я готовился умирать.

— Помню. Понимаю. Вы надеетесь вернуть её?

— Нет. Я завещал её, и не собираюсь менять своего решения

— Завещали? У вас есть бастарды? Поймите меня правильно, я совершенно точно знаю, что законных детей у вас нет и никогда не было.

— Это моё дело, кому я завещал свою шпагу.

— Ну, не хотите рассказывать — не надо.

— Не хочу. Это глубоко личное.

— О! — Дар-Вилла подкатила глаза. — Не буду настаивать. Хотя, зная вашу историю, берусь угадать наверняка. Но не буду. Не надо хмуриться и кусать усы. Вы, кажется, собирались перекусить?

— Что-то перехотелось, — буркнул Ланс, ощущая, что голоден, как зверь.

— Дело ваше. Но вам лучше поесть. Впрочем, если не хотите, можете либо спать, либо что-то почитать. Все иные развлечения вам пока недоступны.

— Пожалуй, почитаю… — неуверенно ответил альт Грегор.

— Отлично. — Браккарка закрепила свечу у него в изголовье. Протянула небольшую книжку, пухлую от многократного чтения. — Думаю, это поможет вам развеяться.

— А это что — сборник морских баек островитян?

— Почти угадали. Сборник стихотворений моего известного соотечественника Дар-Шенна из Дома Синей Каракатицы. Его ещё называли Ядовитым Языком.

— Первый раз слышу.

— Признаться, не удивлена. Ведь для вас, жителей северного материка, мы все — либо торгаши, либо головорезы.

— Надеюсь, что у меня будет возможность убедиться в обратном до того, как меня скормят крабам или ещё каким-нибудь тварям морским.

— Нет, пран Ланс, вы невыносимы, — вздохнула Дар-Вилла. — Читайте. А я хочу спать.

Она развернулась и шагнула к своему топчану, на ходу расстёгивая «зербинки» короткого дублета.

«Издевается? Пытается соблазнить? — подумал Ланс. — Или считает меня прикованным к постели калекой? А может, у них на Браккарских островах так принято? Они же такие умные, утончённые, благородные…»

Трудно, почти невозможно не посмотреть в ту сторону, куда решил не смотреть ни под каким предлогом. Альт Грегор раскрыл книгу, вперившись взглядом в строчки, написанные на всеобщем, но с непривычными вычурными хвостиками отдельных букв. И правда, стихи. Четверостишия со странной рифмовкой. Ланс считал, что вполне сносно разбирается в современной поэзии, но с подобной формой стихосложения столкнулся впервые. Надо будет ненавязчиво расспросить Дар-Виллу об особенностях поэзии островов.

Три тысячи песчаных демонов!

Мысленно упомянув имя шпионки, он не удержался и скосил взгляд. Браккарка как раз ныряла под одеяло. Полностью обнажённая. Это, опять же, местные привычки островитян или попытка как-то воздействовать на него? Унизить или соблазнить, уж и не скажешь сразу. Многое через пламя свечи не разглядишь, но увиденного оказалось достаточно, чтобы Ланс понял — ещё полтора года назад он бы уже стоял на коленях, моля о снисхождении. Бедро и ягодица совершенной формы, тонкая талия. Грудь кому-то могла бы показаться мелковатой, но вполне гармонично, даже на взыскательный вкус менестреля. Но это полтора года назад. Сейчас он не ощутил ни малейшего возбуждения. Десяток браккарских красоток — да и не только браккарских, а и любых других — не стоили взгляда и улыбки Реналлы, девушки с глазами цвета утренней морской волны.

Ланс вздохнул и углубился в чтение.

[1] Бранль — простонародный быстрый хороводный танец.

Глава 8, ч. 3

На городском кладбище Аркайла дул ветер.