Император-гоблин

– В ту ночь мы подумали… Если мы не способны управлять империей, это все равно решать не нашему лорд-канцлеру и не нашей невестке. Именно Идре предстояло жить – или умереть – после нашего отречения и иметь дело с его последствиями, поэтому мы почувствовали, что нам необходимо с ним поговорить. Мы ожидали… – Чего он ожидал? Сейчас он уже не мог вспомнить; сцена в холодном подвале казалась далекой и неправдоподобной, как ночной кошмар. Он уронил руки на колени и ссутулился. – Мы думали, что скоро умрем.

Позади раздался какой-то шорох, но Майя не стал оборачиваться.

– Что бы ни случилось, мы хотели, чтобы Идра знал правду. Но мы не ожидали, что он бросит вызов собственной матери.

– Вы бы подписали документ об отречении от престола?

– Да, – бесцветным голосом произнес Майя. – Если бы у нас не осталось иного выбора, мы бы подписали эту бумагу. Мы не могли ввергнуть нашу страну в гражданскую войну, тем более что мы не были уверены… – Он спохватился и замолчал, но было уже поздно.

– В чем вы не были уверены, ваша светлость?

– Мы считаем, что наше царствование предпочтительнее для Этувераза, нежели правление лорда Чавара в качестве регента. Но что, если мы ошибаемся? Что, если мы ведем наш народ к хаосу и катастрофе? Какое право мы имеем навязывать свою политику тем, кто не хочет видеть нас на троне?

– В настоящий момент вы – единственный сын покойного императора Варенечибеля Четвертого, – ответил Ксовар. – Вы его законный наследник, а закон превыше всего.

– В тот момент мы вообще не рассчитывали на чью-либо поддержку, – продолжал Майя. На этот раз он совершенно точно услышал чье-то бормотание; без сомнения, это Бешелар вышел из себя. Но Майя игнорировал ворчание солдата и смотрел в лицо Ксовару. – В попытке переворота участвовали глава нашего правительства и вдова нашего брата; им помогал один из наших телохранителей.

– Да. Мы понимаем вас.

От пристального взгляда Ксовара Майе стало не по себе.

– Ваша светлость, вы разгневались?

– Мы были в бешенстве, – вырвалось у Майи, и он тут же устыдился своих слов. – И еще мы чувствовали отвращение к предателям… хотя, возможно, это было глупо с нашей стороны.

Брови Ксовара поползли вверх.

– Если лорд Чавар не желал быть вашим лорд-канцлером, ему следовало просто подать в отставку. – Свидетель кашлянул, и на его лице появилось смущенное выражение. – Многие члены правительства тоже считают, что их предали, ваша светлость.

– Вот как? Спасибо вам за это сообщение, – пробормотал Майя. Пусть это тоже было проявлением слабости, но слова Ксовара действительно его утешили. – Мы разгневались… мы до сих пор не можем успокоиться. Мы пытаемся их простить, но это очень трудно.

– Как бы вы хотели поступить с теми, кто предал вас?

– Мы не знаем, – устало вздохнул Майя. – Но в конце концов именно нам придется решать их судьбу.

– Разумеется, ваша светлость, но мы спросили не о том, что вы сделаете с ними в реальности.

– Вы задаете опасные вопросы, мер Ксовар.

– Ваша светлость, – отрывисто начал Свидетель, и в его голосе, наконец, послышалось легкое нетерпение, – мы будем выступать от вашего имени потому, что есть вещи, которые вы, император Эдрехасивар Седьмой, не можете произнести вслух. Работа Свидетелей заключается в том, чтобы говорить за тех, кто не может говорить сам за себя.

– Выходит, вы – Свидетель вел ама, – усмехнулся Майя. В этом несомненно была горькая ирония.

– Именно так, ваша светлость.

– А если мы скажем, что желаем им смерти? Самой медленной и мучительной смерти, какую только можно придумать?

Ксовар продолжал смотреть на него в упор.

– Это правда?

– Нет, – отрезал Майя. Слабак. Глупец. Ему захотелось потереть лицо, но он заставил себя сложить руки на коленях. – Мы не желали смерти даже Даджису Атмазе, а ведь его предательство было… оно причинило нам самую сильную боль.

– Вы не покараете их?

– Почему же, – с трудом выговорил Майя и смолк. Ксовар ждал. – Вы просите нас поделиться с вами самыми сокровенными мыслями. В глубине души мы хотели бы, чтобы их отправили в изгнание, в холодный полуразвалившийся дом где-нибудь в глуши, вместе с нашим бывшим тюремщиком, который ненавидел нас. Желаем им провести остаток жизни в качестве бесправных узников, точно так же, как мы провели нашу юность.

– Вы считаете, что это было бы несправедливо, ваша светлость?

– Мы считаем, что это жестоко, – поправил его Майя. – А жестокость всегда несправедлива. Вы закончили, мер Ксовар?

Ксовар окинул Майю долгим, бесстрастным, задумчивым взглядом.

– Ваша светлость, вы ничего не желаете добавить?

– Нет, спасибо, – сказал Майя.

Свидетель поклонился и неторопливо направился к выходу, невысокий, аккуратный и спокойный, как прежде. Он видел слабость Майи, но не осуждал ее; он нес бремя чужой ненависти и гнева, не сгибаясь под их тяжестью. Майе хотелось стать похожим на мера Ксовара, но пока он мог лишь мечтать об этом.

Глава 26 Часовщики и Кораджас