Иметь или быть?

«Иметь» и «быть» как две различные формы человеческого существования составляют ядро марксистского учения о новом человеке будущего. И здесь Маркс сразу перешагивает от политэкономической проблематики к психологической и антропологической, обращаясь к категориям, которые одновременно глубоко и тесно связаны с «религией»: мы видели это, обсуждая Ветхий и Новый Завет и учение Майстера Экхарта. Маркс пишет: «Частная собственность сделала нас столь глупыми и односторонними, что какой-нибудь предмет является нашим лишь тогда, когда мы им обладаем, то есть когда он существует для нас как капитал или когда мы им непосредственно владеем, едим его, пьем, носим на своем теле, живем в нем и т. д., – одним словом, когда мы его потребляем… Поэтому на место всех физических и духовных чувств стало простое отчуждение всех этих чувств – чувство обладания. Вот до какой абсолютной бедности должно было быть доведено человеческое существо, чтобы оно могло породить из себя свое внутреннее богатство. (О категории обладания см. статью Гесса в сборнике «Двадцать один лист».)» (Эта и следующие цитаты Маркса взяты из «Экономико-философских рукописей». См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 120).

Марксова концепция бытия и обладания представлена в следующем обобщении: «Чем ничтожнее твое бытие, чем меньше ты проявляешь свою жизнь, тем больше твое имущество, тем больше твоя отчужденная жизнь <…> Всю <…> ту долю жизни и человечности, которую отнимает у тебя политэконом, он возмещает тебе в виде денег и богатства» (Там же. С. 131).

Чувство обладания, о котором говорит здесь Маркс, – точь-в-точь такое же, как у Экхарта «чувство я», страсть к вещам и связанный с ней эгоизм. Маркс останавливается именно на модусе обладания (потребительной модальности бытия), а не на обычной (неотчужденной) частной собственности как таковой. По Марксу, и богатство, и роскошь – такое же наказание, как и нищета. Истинная цель – творчество.

А что такое акт творчества? Это активное, неотчужденное приложение наших способностей к имеющимся объектам. Маркс продолжает: «Каждое из его человеческих отношений к миру – зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышление, созерцание, ощущение, желание, деятельность, любовь, словом, все органы его индивидуальности… являются в своем предметном отношении, или в своем отношении к предмету, присвоением последнего. И это есть присвоение человеческой реальности…» (там же, с. 120).

Это совсем другая форма присвоения; в экзистенциальном модусе, а не в потребительском. Маркс выразил эту форму неотчужденной деятельности в следующем отрывке: «Предположи теперь человека как человека и его отношение к миру как человеческое отношение: в таком случае ты сможешь любовь обменивать только на любовь, доверие только на доверие и т. д. Если ты хочешь наслаждаться искусством, то ты должен быть художественно образованным человеком. Если ты хочешь оказывать влияние на других людей, то ты должен быть человеком, действительно стимулирующим и двигающим вперед других людей. Каждое из твоих отношений к человеку и к природе должно быть определенным, соответствующим объекту твоей воли, проявлением твоей действительной индивидуальной жизни. Если ты любишь, не вызывая взаимности, то есть если твоя любовь как любовь не порождает ответной любви, если ты своим жизненным проявлением в качестве любящего человека не делаешь себя человеком любимым, то твоя любовь бессильна, и она – несчастье» (там же, с. 150–151).

Но вскоре идеи Маркса были переиначены, может быть, потому, что он родился на сто лет раньше, чем требовалось. И он, и Энгельс были убеждены, что капитализм уже исчерпал свои возможности, и поэтому революция – не за горами. Это была ошибка, которую после смерти Маркса признал и сам Энгельс. Они провозгласили свое учение в период высочайшего расцвета капитализма, не предусмотрев, что больше ста лет пройдет, пока капитализм обветшает и начнется его окончательный кризис. Видно, была в том историческая необходимость, чтобы провозглашенная в эпоху расцвета капитализма антикапиталистическая идея совершенно деформировалась и пропиталась духом капитала, и только тогда она могла достигнуть успеха. Так и случилось на самом деле.