Иметь или быть?

Швейцер называет человека индустриального общества «несвободным… несобранным… нецелостным…», считает, что он близок к тому, чтобы «впасть в состояние антигуманистическое», и далее пишет: «Принадлежность к общественным организациям делает ненужной практику свободного мышления… С утратой независимости мышления мы потеряли и веру в истину. Самоорганизация духовной жизни стала невозможной. Таким образом, избыток организованности внешней приводит к внутренней дезорганизации или к организации мышления без мыслей» (курсив мой. – Э. Ф.).

Недостатки индустриального общества Швейцер видит не только в недостаточности свобод, но и в слишком большом «напряжении», когда люди живут только как работяги, но вовсе не как люди. Угнетенные трудом родители не могут воспитать полноценных детей. А позднее перегрузки в работе приведут человека к тому, что он будет нуждаться в диких разрушительных формах релаксации. «Абсолютная праздность и желание забыться становятся для него физиологической потребностью» (курсив мой. – Э. Ф.). Возможно, поэтому Швейцер уже тогда выступил с призывом к сокращению рабочего дня, сокращению гонки производства товаров потребления и предметов роскоши.

Как и доминиканский монах Экхарт, протестантский теолог Швейцер настаивает на том, что человек не должен жить в атмосфере духовного эгоизма, вдали от мирских забот; он должен активно включаться в решение общечеловеческих задач – и это путь к духовному самосовершенствованию. «Если среди наших современников встречается так мало людей с верным человеческим и нравственным чутьем, то это объясняется во многом тем, что они привыкли во имя отечества жертвовать своей собственной моралью и убеждениями, вместо того чтобы оставаться в оппозиции к общепринятым догмам и составить ту силу, которая будет стимулировать общество к совершенствованию» (курсив мой. – Э. Ф.).

Швейцер приходит к выводу, что нынешний общественный строй движется к катастрофе, из которой человек должен выйти и подняться на «вершину нового Ренессанса», если только он не погибнет, а найдет в себе силы и разум к обновлению и возрождению своих человеческих творческих сил. И главное для этого возрождения – «принцип деятельности», который «дает нам в руки способность рационального мышления». То есть Швейцер считает, что «переворот возможен, если только мы решимся стать мыслящими людьми».

Известно, что Швейцер был теологом, а в философии стоял на позициях философии жизни и утверждал, что «благоговение перед жизнью как таковой» составляет фундамент всякой этики. Быть может, поэтому мало кто придает значение тому факту, что Альберт Швейцер был одним из радикальнейших критиков индустриального общества и разоблачителей мифа о том, что прогресс несет всеобщее счастье и является благом для всех. Уже в самом начале XX века Швейцер обнаружил разлагающее воздействие практики индустриализма на человека и общество. И уже тогда он заявил о необходимости меньше работать и меньше потреблять, а также провозгласил потребность возрождения коллективных форм жизни, в духе солидарности и взаимного уважения.

Следует заметить, что, в отличие от метафизических оптимистов христианского толка, Швейцер был метафизическим скептиком. Поэтому его привлекали некоторые стороны буддизма, особенно та мысль, что никакое высшее существо не гарантирует человеку проникновения в смысл жизни. «Смысл жизни человек должен находить сам. Единственной и безусловной ценностью является человеческая деятельность, активное вмешательство в жизнь. При этом речь идет не о любой деятельности, а о совершенно определенных деяниях, направленных на заботу о других людях». Это была идея, которую Швейцер провел через все свои работы, которая была посланием и обращением к потомкам и которую он доказал всей своей жизнью. В письме к профессору Якоби Швейцер писал: «Религия любви может существовать без всякой личности, стоящей над миром».

В идеях Будды, Экхарта, Маркса и Швейцера мы обнаруживаем удивительные параллели:

1) радикальное требование отказаться от ориентации на обладание;

2) антиавторитарность и одобрение полной независимости;

3) метафизический скепсис;

4) «религиозность» без Бога;

5) требование социальной активности в духе любви к ближнему и подлинно человеческой солидарности.