Язык в языке. Художественный дискурс и основания лингвоэстетики

Структуры самоподобия обнаруживаются в языке на самом элементарном уровне, как в филогенезе, так и в онтогенезе. Во многих языках это проявляется в виде звуковых или слоговых повторов-редупликаций. Самым ярким и одновременно простейшим примером служат первичные слова, обозначающие родство: мама, папа, баба. Повтор звуков здесь служит созданию смысла. Редупликации подвергаются на простейшем уровне также звукоподражания и идеофонии: ко‐ко, га‐га‐га, тук‐тук, бай-бай, кап-кап и т. п. На более сложных языковых уровнях явления звуковой редупликации, как известно, служат лексическим, грамматическим и прагматическим или экспрессивным целям. Звуковые «двойчатки» также весьма частотны для заклинательных формул в магическом и фольклорном дискурсе. Экспериментальный поэтический дискурс, который рассматривается нами в следующем параграфе и следующей главе, часто использует редупликацию как одно из конститутивных свойств организации текста, заимствуя таким образом эту черту у детского, магического и фольклорного дискурсов.

Если редупликацию можно считать элементарнейшим проявлением самоподобия на чисто формальном уровне слова, то на формально-содержательном плане простейшим примером рефлексии является автонимное употребление слов и выражений. Речь идет о случаях, когда объектом высказывания является часть самого этого высказывания, например: Слово «мир» начинается с буквы «м»; В слове «дерево» шесть букв. Многие лингвистические метавысказывания могут считаться автонимными, так как в данных случаях высказывания обозначают самих себя, например: «Стол – это существительное»; «В этом предложении отсутствуют прилагательные» и т. п. (см. [Булыгина, Шмелев 1997: 425–428]). Как мы покажем ниже, на автонимном принципе и его нарушениях построены многие экспериментальные тексты, в частности поэзии и драмы абсурда.

Вообще, автонимность выражений – частный случай логической рекуррентности, которую тоже можно рассматривать как проявление самоподобия. Язык предоставляет нам несколько вариантов рекурсии, в которых вербальные высказывания рефлексируют сами себя. Понятие происходит из математики, в которой под рекуррентной функцией понимается числовая функция какого-либо аргумента, содержащая в своей записи себя саму. Пример такой функции – числа Фибоначчи, последовательность, в которой каждое последующее число равно сумме двух предыдущих чисел. Такой фрактальный принцип использовался, например, в древнеиндийском стихосложении. В языке этот принцип выражается в специфических выражениях и конструкциях, объектом которых являются части этих высказываний (вложенные предложения). Это выражения типа «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…», в которых каждый новый синтаксический аргумент содержит в себе все предыдущие функции и аргументы синтагмы117.

На семантических коллапсах рекурсивного типа построены многие логические парадоксы, такие как «парадокс лжеца» («Данное высказывание ложно») или «парадокс каталогов» («Библиографические каталоги – это книги, которые описывают другие книги. Некоторые каталоги могут описывать другие каталоги. Некоторые каталоги могут описывать даже сами себя. Можно ли составить каталог всех каталогов, которые не описывают сами себя?»), исследованные Б. Расселом. Бесконечность итеративного процесса высказывания выражена в известной фразе американской писательницы Г. Стайн Роза есть роза есть роза есть роза есть роза. Итеративность становится важным принципом художественного высказывания в экспериментально-поэтическом дискурсе ХХ века, выражая общую тенденцию к метарефлексии поэтического слова.

Рекурсивные высказывания рассмотренных типов демонстрируют более широкое явление языковой рефлексивности, получившее в лингвистике название автореференция. Рассмотрим это более общее явление чуть подробнее, так как оно имеет самое прямое отношение к характеристикам экспериментально-художественного дискурса.

Автореференция в художественном знаке

Предлагая одним из первых свою схему знака, Г. Фреге не указал на возможность, при которой денотатом или сигнификатом мог бы выступать сам знак. Впрочем, он отметил случаи, когда денотатом может являться сигнификат (когда предметом рефлексии служит научное понятие). Подобной возможности не допускает в своей концепции и Ф. де Соссюр: означающее и означаемое располагаются в разных планах, не предполагая взаимного наложения. Если обратиться к теории референции Ч. Огдена и И. Ричардса, являющейся развитием схемы Фреге в сторону психологизации семиотического процесса, то в ней мы опять-таки не находим места для референции символа к самому себе. Даже анализируя литературный материал, английские лингвисты остаются в рамках статичной триангулярной модели, разносящей инстанции означивания по разным углам треугольника.