Язык любви. 10 принципов общения, которые помогут найти ключик к любому человеку

Будучи страстным сторонником расового равенства, я завороженно наблюдал, как по стране прокатываются волны беспорядков. В какой-то момент стали звучать имена, которых я никогда раньше не слышал: Мануэль «Мэнни» Элайджа Эллис, Уильям Ховард Грин, Бреонна Тейлор, Дэниел Т. Пруд, Майкл Брент Рамос, Дрешон «Шон» Рид, Джордж Перри Флойд[3]. И этот список продолжал расти.

Это лишь немногие из тех, кто трагически погиб от рук сотрудников правоохранительных органов, которых меня в детстве учили почитать как столпы общества и символ безопасности. Я вырос среди друзей, чьи родители патрулировали улицы, и всегда идеализировал образ полиции. В детстве один только вид патрульной машины или пары офицеров, идущих по местному торговому центру, наполнял меня спокойствием. С другой стороны, многие знакомые мне люди, чья этническая принадлежность отличалась от моей, переживали гораздо более страшный опыт всякий раз, когда появлялась полиция.

В детстве я воспринимал понятие системного расизма с непреднамеренной дистанции. Мое сердце сжималось всякий раз, услышав о плохом обращении с кем-то, но это всегда была реакция наподобие: «Жаль, что с вами произошло такое». Когда я был моложе, мне казалось, что так проявляются чуткость и сострадание, и в то время мои чувства на самом деле были такими.

Но эта ситуация ощущалась иначе. Это было похоже на коллективный кармический выброс десятилетиями подавляемой боли и незаслуженно игнорируемых тягот моих собратьев.

Всякий раз, когда для коллективного исцеления в пространстве случаются какие-то события, я использую социальные сети для содействия единству, миру и любви. Но тот день наполнил меня нерешительностью. Можно ли мне сейчас говорить? Не отниму ли я у представителя другой расы возможность выйти вперед и вести за собой? А к миру ли призывают эти времена, учитывая количество уголовных преступлений против людей, чей опыт навсегда останется для меня незнакомым? Чего на самом деле требует от меня этот момент?

Как бы много вопросов ни возникало, неизменный ответ на все был – «любовь». Любовь к человечеству. Любовь к семьям, пострадавшим от расистских нападок. Любовь к красоте, которую я вижу в каждой культуре и которую следует восхвалять, а не преследовать. Любовь к свету единства, соединяющему все живое воедино.

Меня настигло ощущение, что в тот момент людям было необходимо тепло, и мне вспомнились прекрасные, наполненные добротой слова доктора Мартина Лютера Кинга-младшего. Тогда я разместил картинку с одним из его высказываний: «Тьма не может изгнать тьму, на это способен лишь свет. Ненависть не может изгнать ненависть, только любви это под силу». Если когда-либо в истории и было время для того, чтобы эти слова объединили и воодушевили кого-то, это был тот самый момент.

Из-за того что в коллективное пространство изверглось столько подавленной боли и гнева, некоторые люди высказались против моего поста. Они решили, что я критикую протесты: будто это не духовно – выходить за пределы зоны комфорта и идти на улицы. В этом не было ни доли истины. Я просто поделился словами, которые вдохновили меня в то тяжелое время, полное горя и отчаяния.

Кто-то прокомментировал: «Мы не собираемся молчать только потому, что вам, привилегированным белым, от этого некомфортно». Мое сердце разбилось, а внутренний борец за свободу был раздавлен. Никто ничего не сказал про то, что это слова самого Мартина Лютера Кинга, несмотря на то, в посте были его фотография и имя. В тот момент мой образ свелся к обобщенному понятию расового разделения, и некоторые люди воспользовались моментом, чтобы выплеснуть на меня свои проекции.

Было сложно не начать задаваться вопросами: «А правда ли это проекции? Что, если это я ничего не понимаю? Что, если я настолько ослеплен привилегиями, что фразы, которые кажутся мне полезными, могут на самом деле звучать снисходительно к людям с другим опытом? Может быть, я что-то упускаю?» Впервые в жизни под сомнение попали мои самые глубокие этические ценности. Я даже не был уверен, действительно ли отстаиваю равенство, за которое всегда выступал.

Сидя на диване, словно сраженный воин, я смотрел, как люди кричат: «Жизни чернокожих имеют значение!», в то время как другие выкрикивают обидные пренебрежительные слова, полные нетерпимости: «Все жизни имеют значение!» В глубине души я знал, кем являюсь и что именно отстаиваю. Но даже слова Мартина Лютера Кинга не смогли унять бушующий огонь гнева, охвативший все уголки земного шара.