Янтарный след

– Асвард, что ты говоришь? – Лейви понял изумление Снефрид. – Затмения Богов еще не было. Один еще не погиб, рано его хоронить!

– Да? – Асвард удивился этой мысли. – Я как-то не подумал…

– Затмение Богов описано в пророчестве! – напомнила Снефрид. – Это было видение вёльвы мертвых. Его еще не случилось, и Один жив!

«Один не может умереть!» – вспомнился ей голос Фрейи. Он ведь уже умер однажды…

– А может, там похоронен какой-то другой Один! – заметил Торберг Филин.

Однако, увидев остров поближе, Снефрид поняла, почему молва связывает его с Одином – присутствие божественного духа в нем ощущалось совершенно ясно. Как и Дневной остров, он был сложен в основном известняками, но попадался и песчаник, и плоские берега пестрели разнообразием красок: белой, светло-песчаной, рыжей и желтой, бурой, зеленой, черной, – и все это, плавно спускаясь к воде, переходило в серый, а потом голубой цвет морских волн. Было видно, как руки древних великанов лепили его, будто пекли блины, выливая на свою исполинскую каменную сковороду тесто то из одной муки, то из другой. На плоских берегах белая известковая щебенка полосами чередовалась с рыжей, и эти цвета еще ярче оттенялись полосками мелкой светло-зеленой травки. Где-то усыпанная серым камнем низина переходила прямо в синюю морскую гладь, а где-то более крутой черновато-бурый берег спускался к воде заметно выраженными уступами, как ступенями. Давненько боги-создатели не ходили по этим ступеням – они порядочно обросли зелеными водорослями. В прибрежных заводях, усеянных камнями, вода была то синей, то зеленой, а то густо-лиловой, как вересковый цвет. А на возвышенной части берега стояло одинокое дерево, кривое от морских ветров, будто усталый, но стойкий дозорный с копьем на границе божественных владений. Заметив его, Снефрид вспомнила Хеймдалля с его копьем в девятипалой правой руке, когда он встретил разгневанную Фрейю у ворот Асгарда.

Обогнув остров, три корабля пристали к восточному берегу. Много времени это не заняло – остров Одина был очень мал, и чтобы весь его обойти кругом, потребовалось бы сделать всего три роздыха, как сказал Снефрид Асвард. На острове заросли перемежались солончаковыми пустошами и болотцами, но все же можно было набрать дров для костра. Для Снефрид поставили шатер, корабли накрыли парусами, превратив их в своеобразный дом – душновато, но спасает от ветра и дождя.

Как сказал Асвард, на острове никто сейчас не жил, и Снефрид встретила эту весть с облегчением: хотя бы на одну ночь это обещало ей покой. Однако мысли о «могиле Одина» не шли из головы. Когда сварили кашу и все сели есть, об этом снова зашел разговор.

– Я думаю, здесь похоронен не тот Один, который в Асгарде, – сказал Хлёдвир, – а тот, который правил в Уппсале и дал начало роду Инглингов.

– Да разве это какой-то другой Один? – удивились хирдманы.

– Их разве было несколько?

– Но не мог же один и тот же бог править одновременно в Уппсале и в Асгарде!

– Почему не мог? Он же бог!

– Может, здесь когда-то было его святилище?

– Но почему здесь? Тут и людей-то нет, а на других островах в этой части моря живут эйсты, а не свеи.

– Но такой красивый островок, удивительный, уединенный очень подходит для жительства бога! – воскликнула Снефрид.

Она хорошо помнила, как уже виделась со Стариком и его семейством на похожем островке. Что если пройтись по нему – и снова наткнешься на каменную хижину, которая изнутри куда просторнее, чем выглядит снаружи, а возле очага сидят Старик со Старухой, поджидая своих сыновей-оборотней?

– Я слышал другое, – вступил в беседу Кетиль. – Что Один не похоронен на этом острове, а жил здесь во время своего изгнания из Асгарда.

Тут уже все удивились.

– Изгнания?

– Разве он когда-то оттуда изгонялся?

– Да кто же может изгнать самого Одина?

– Говорят, было дело. Я в точности не знаю, но слышал намеки. Что его изгнали оттуда на десять лет в наказание за то, что он колдовал, переодеваясь в женское платье… – Кетиль хитро покосился на Хлёдвира.

– Это все сказки! – надменно ответил Хлёдвир. – Очень надо Одину заниматься таким вздором!

Но Снефрид эта мысль показалась вполне правдоподобной – для жительства бога, изгнанного из Асгарда, этот необитаемый островок с его удивительными слоистыми берегами очень даже подходил.

Перед сном Снефрид осмелилась, уже в сумерках, дойти до дерева-дозорного; под ногами ее скрипела усеянная темно-серым камнем береговая полоса, и ей казалось, будто она идет по Дрожащему Пути, что ведет к воротам Асгарда. По пути внимательно смотрела под ноги, благо было еще достаточно светло, и нашла три темных, красноватых кусочка янтаря. Зажала их в руке с успокоительным чувством – она идет верной дорогой, не отклоняясь от пути Фрейи.