Янтарный след

И даже сама Снефрид поймет, что напрасно пренебрегает им! В первые дни она показалась Хлёдвиру некрасивой, зловредной и слишком надменной, что не пристало бывшей наложнице «морского конунга». Но чем дольше он на нее смотрел, тем сильнее своеобразная прелесть ее лица и худощавого, немного угловатого стана овладевала его душой. Его уже не удивляло, что Эйрик взял ее в наложницы, – скорее удивляло, как Эйрик ее отпустил. Манящая улыбка ее ярких губ, немного снисходительный, но ласковый взгляд, величавый облик делали невозможным причисление ее к отряду «зловредных баб», знающихся с колдовством.

А что до того случая на Гусином острове, то, возможно, его поразил невидимым копьем тот мертвец, которым он прикинулся!

– Я – Хлёдвир сын Эгвальда, – заявил он, с вызовом глядя на Ормара. – Я – муж той женщины, которую твои люди украли! Где она? Я хочу ее увидеть и убедиться, что ей не причинили вреда!

– Ее здесь нет! – Ормар смерил его взглядом. – Ее не привозили в стан, а оставили на одном острове. Там ей ничего не сделается, вы заберете ее, когда вывезете нас.

– Я требую, чтобы ее выдали мне сейчас! Вам нужны были наши корабли – вот мы здесь. Но вы не могли добиться своего, как мужчины, и поступили, как подлые псы! Только трусы нападают на женщин!

– Я – трус? – Ормар шагнул к нему.

Усталое равнодушие в его лице живо сменилось свирепостью, но Хлёдвир не отступил: опасность бодрила его и придавала больше безрассудной отваги.

– Если твои люди трусы, то и ты недалеко от них ушел! Если ты мужчина, то докажи!

– Я – докажи? – После трех лет сарацинского похода Ормар не ждал, что когда-нибудь в жизни услышит такое.

– Вот здесь я – мужчина и муж Снефрид. Если тебе что-то от нас нужно – говори со мной! Я тебя вызываю! – Хлёдвир еще повысил голос, чтобы его услышали как можно больше викингов, которые сотенной толпой собрались вокруг них. – Будешь биться со мной! Если ты одолеешь, мы вас перевезем бесплатно, даже если вы возьмете с собой половину этой страны! А если я одолею, то вы немедленно возвращаете мне жену и прибавляете… половину вашей здешней добычи!

По толпе полетел изумленный рокот, кое-кто засмеялся, причем не без одобрения. Высокие притязания здесь уважали.

– Много ты хочешь! – Викинг в Ормаре не позволял так легко расстаться с половиной добычи. – Если выиграешь, довольно с тебя твоей жены!

– Нет! – Хлёдвир был непреклонен. – Она и так моя. Она – самое дорогое, что у меня есть. – Летя на волне героического пыла, он сейчас и сам в это верил. – Поставь против то, что всего дороже для тебя, тогда условия будут равны. И пусть Один нас рассудит!

Ормар на миг задумался, потом сунул руку за пазуху и вынул небольшой мешочек красного шелка. Развязал его и вытряхнул что-то длинное, вроде толстой цепи.

– Вот! – Он протянул это на ладони Хлёдвиру. – Это мой заклад. Пойдет?

Хлёдвир увидел ожерелье. Оно состояло из двенадцати золотых узорных бусин, каждая величиной с небольшой орех, и такого же количества чередующихся с ними светло-синих полупрозрачных гладких камней-самоцветов. В середине к ожерелью была подвешена крошечная, однако богато украшенная узорами золотой зерни золотая же коробочка с тремя самоцветными подвесками, по цвету и виду схожими с продолговатыми ягодами жимолости.

– Сарацинское? – деловито спросил Хлёдвир; по тонкой работе, золоту и самоцветам это сразу было видно.

– Во всех Северных Странах другого такого нет! – не без гордости подтвердил Ормар. – Любой королеве… Даже для самой Фрейи было бы хорошо!

– Что хорошо для Фрейи, подойдет и моей жене! – самодовольно ответил Хлёдвир. – Это послужит ей возмещением за то оскорбление, когда она отнеслась к вашим людям так приветливо и с доверием, а они повели себя… как подлые тролли!

– Хватит болтать! – оборвал его Ормар.

На его лице снова появилось недовольство: он усомнился, не зря ли согласился на этот поединок. Только время терять, а его и так нет! В своей способности одолеть какого-то торговца, ни разу в жизни не бывавшего в настоящем сражении, Ормар не сомневался.

– Какое оружие выбираешь?

– Топор и щит.

– Хорошо – на топорах. И знаешь что? – Ормар прищурил глаза. – Ставить так ставить. Ты выиграешь – ожерелье ваше. Я выиграю – жена будет моя насовсем.

Ормар не видел Снефрид и даже не спрашивал у Раудольва, как выглядит заложница; она могла оказаться располневшей матерью взрослых детей. Но пыл, с каким за нее выступил такой молодой, недурной собой, отважный и богатый муж, обещал, что она среди жен то же самое, как это ожерелье из Серкланда среди обычных бабьих побрякушек.

* * *