Яков. Воспоминания (СИ)

Версия с дуэлью не нравилась нам обоим. Я задумался. А ведь подобное, действительно, могло быть. Студент, молодой человек самого романтического возраста. Сын Елагиной ему примерно ровесник. Правда, студент приезжий, видимо из Петербурга. Но в Петербурге живет старший сын Елагиной. Алексей вполне мог навещать брата. А там — столица, романтическое приключение, ссора. Затем он возвращается в Затонск, но обиженный студент преследует его. И вот дуэль. И труп, лежащий передо мной на столе. Возможно, вполне. Но чертова интуиция просто криком кричит-надрывается, настаивая, что дуэль тут совершенно не при чем, и все гораздо сложнее. А своей интуиции я привык доверять. Впрочем, версии все равно будем проверять все.

Мои размышления прервал вошедший городовой:

— Ваше Высокоблагородие! Нашли дом, где студент квартировал! — доложил он. И, чуть понизив голос, продолжил: — И хозяйку дома нашли.

И покосился со вздохом на труп на столе.

Да уж, права была, похоже, моя интуиция. Если домохозяйку студента убили, то все и вправду гораздо сложнее и запутаннее, чем казалось на первый взгляд. И уж точно не в дуэли тут дело. Мы с доктором переглянулись со значением и отправились вслед за городовым на новое место преступления.

Квартира, которую снимал студент, была явно из дешевых. Собственно, не квартира даже, а комната в квартире. Сама хозяйка квартиры была найдена в гостиной, лежащей у стола. На столе стояла недопитая чашка чаю. Доктор Милц внимательно осмотрел ее, осторожно понюхал:

— Яков Платоныч, ну, по всей видимости, отравление. Я убежден, что вскрытие это подтвердит.

И он распорядился на счет доставки тела в мертвецкую. Мы же продолжили осмотр квартиры.

— Соседка сказывает, что студент накануне приехал, — рассказывал Ульяшин, который и обнаружил местожительство студента, и даже успел опросить соседей, — тихий, говорит, какой-то, скрытный.

— Даже белья нет! — удивился я, рассматривая дорожный мешок бывшего постояльца.

— Ни денег, ни документов не найдено, — подтвердил Ульяшин.

Я еще раз внимательно осмотрел мешок и нашел следы от именной бирки, оторванной небрежно, явно второпях. Видно, не хотел убийца, чтобы мы узнали имя студента. Но по идее, такая же бирка должна быть и на белье. И вряд ли убийца унес его с собой.

— Соседей опросите, кто тут у них прачка поблизости, — велел я Ульяшину.

Если студент сдал белье в стирку, то, возможно, на нем сохранились бирки. И мы сможем узнать имя нашей жертвы.

— А у покойной домохозяйки пропало что? — поинтересовался я.

— Да нет, вроде все на месте, — ответил Ульяшин. — Деньги, документы. Да там денег-то этих!

Да и так было видно, что жила покойная крайне небогато. Потому, видно, и рисковала, пуская жильцов. И все же деньги не тронуты. И это лишний раз подтверждает мои подозрения.

— Из-за студента ее убили, — сказал я подошедшему доктору Милцу.

— Полагаете? — в голосе доктора прозвучало сомнение: — Видать, важная птица этот студент.

— Или мелкая сошка в чьей-то игре, — предположил я. И обратился к Ульяшину:

— Здесь книга записи постояльцев должна быть.

— Ничего нет, — ответил он мне. — Никаких бумаг.

И книгу унес. То, как сильно убийца старался скрыть личность студента, тревожило меня все сильнее. Для сокрытия этой тайны он бестрепетно убил ни в чем не повинную женщину, просто оказавшуюся случайной свидетельницей. И убил очень быстро. Студент был убит ночью. А утром скончалась та, что могла его опознать. Какая стремительная реакция! Убийца твердо знает свою цель. И на пути к ней он готов безо всяких сомнений уничтожить кого угодно. Опасный, однако, тип. Совершенно не отягощенный моральными принципами.

Доктор вмешался в ход моих размышлений:

— Яков Платоныч, а Вы не находите, что такой вид убийства, как отравление, чаще совершают дамы?

— Да, джентльмены скорей ножом, или чем-нибудь тяжелым по голове, — усмехнулся я в ответ.

— Вот именно, — серьезно подтвердил Александр Францевич, напрочь проигнорировав мою иронию.

В комнату вбежал Ульяшин:

— Яков Платоныч! А ведь верно! Прачка в соседнем дворе живет! Вот! — он протянул мне свежевыстиранную нательную рубаху. — Вчера от студента получила!

Я осмотрел его находку. Как я и ожидал, под воротником оказалась нашита бирка.

— Б. Кириллов, — прочел я. — Ну, вот это уже что-то! Запрос в Петербург скорее телеграфируйте!

— Слушаюсь! — Ульяшин быстро вышел из комнаты.

Мы с доктором отправились следом за ним. Каждого из нас ждала работа, и не малая.

Утром следующего дня в управлении Коробейников докладывал мне результаты своих вчерашних изысканий:

— Алексей действительно приехал к сыну помещика Гусятникова накануне убийства. Вроде охотиться они собирались. Вечером веселились, гуляли. Стреляли из револьверов по горшкам. А с утра в тот день Алексея Елагина никто не видел. Сын Гусятникова охотиться раздумал. Потому как накануне сильно перебрал.

— А про егеря что слышно?

— Ничего, — озабоченно сообщил Антон Андреич. — Никто его не видел, и где он есть, неизвестно.

— А далеко ли от Елагиных до имения Гусятниковых? — спросил я Коробейникова.

— Ну, верст десять, — ответил он.