Я – Распутин

Я задумался над тем, что еще Николай мог привезти из вояжа по Японии. Поди, водили его по борделям. Интересно, видел ли он шибари?

– Некогда балясы разводить… – я кивнул в сторону выхода. – Поехали проявлять фотографии. Посмотрим на этих затейников.

* * *

Пришла пора познакомить эту реальность со спамом. Нет, не с американской ветчиной, а с массовой рассылкой. А чего стесняться? Клише с названием новой газеты мне сделали – «Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства и столичной полиции». Да, прямо вот так, внаглую. Как верстается издание – я тоже вчерне понял.

Всю прошлую неделю, пока монтировали пресс да наборные доски, я вникал в печатный процесс. Перцов мне вполне все объяснил – что, куда и зачем. Казалось бы, вник. Но когда ночью с «боевиками» на подхвате начали делать фейковую газету – все посыпалось.

Ладно, статью я написал, набрал литерами. Сделал тестовый оттиск, вычитал. Сам в одном лице и репортер, и редактор, и наборщик с печатником. Но как заверстать фотографии? Они получилась даже не сказать пикантными – настоящая порнография во всей красе. Думаю, фальшивый выпуск «Ведомостей» здорово двинет в России сексуальный прогресс.

Позвал Адира. Начали вместе разбираться, пробовать и так и сяк.

Получилось сделать газету-листок только на следующую ночь. Да и то половину тиража запороли – удалось напечатать едва пять тысяч копий.

К этому времени капитан с боцманом купили на барахолках почтальонские шинели и фуражки, и мы вшестером отправились в центр. Распределили, кому какой район обходить, обговорили детали.

– Только богатые дома, халупы обходим мимо, – закончил я инструктаж. – Ежели повстречаете настоящего почтаря – говорите, что новичок, заблудился из другого квартала.

– Дворникам так же врать? – поинтересовался хмурый капитан. Ему вся эта афера не очень нравилась.

– А городовым что говорить? – боцман тоже был неспокоен.

– Да они, глядя на вашу форму, и не спросят ничего, – успокоил я общинников, посильнее затягивая шарф вокруг шеи.

– Ну, с Богом, – подытожил Аронов, первым выпрыгивая из саней. За извозчика остался Дрюня, который должен был подвозить к нам новые пачки с газетой.

* * *

«Бомба» рванула уже на следующее утро. Я отсыпался после ночного «забега», когда в дверь спальни сильно застучали.

– Григорий Ефимович! – я узнал голос Перцова. – Скандал! Скорее просыпайтесь.

Ольга уже давно встала, пришлось, кряхтя, подниматься и мне.

Пока я одевался, главный редактор, потрясая нашей фейковой газетой, рассказывал о скандале, который разворачивается в столице. В телеграфе уже закончилось две катушки ленты, телефон раскалился от звонков коллег Перцова.

– Невероятное дело, и кто только посмел?! Это же тюрьма! Нет, хуже! Это каторга! В Царском такое не простят.

Я косо посмотрел на главреда.

– О скандале сем в «Слове» ни полслова! – скаламбурил я. – Газету токмо открыли, мигом прикроют обратно.

– Но это же невозможно скрыть! О скандале напишут все европейские газеты!

– Пусть пишут. А мы вот о чем напишем. – Я подал главреду тезисы статьи про трудовые колонии. – Столыпин лично одобрил идейку с детскими сиротскими общинами.

– Да? Это любопытно! – Перцов начал вчитываться в тезисы, а я, попрощавшись, отправился в Царское. Надо было держать руку на пульсе.

И этот пульс частил так, что императорскую семью того и гляди разобьет инсульт или инфаркт.

Во дворец съехались все великие князья, с охоты вернулся бледный Николай. Его вышли встречать всей толпой. На Ник Ника царь даже не взглянул, прошел мимо.

К вечеру стало известно, что, во-первых, послали телеграмму вдовствующей императрице с просьбой срочно вернуться в Россию. Во-вторых, Ник Ник отставлен со всех постов, ему предложено прокатиться с дружественным визитом в страны Азии. Китай, Французский Индокитай и далее по списку. Примерно так на полгодика, но если все займет год – никто не расстроится.

А я только потирал руки от удовольствия, расхаживая в толпе чиновников и пророчествуя о падении нравов, ну и громко, на разный лад, повторяя 7-ю заповедь.

Тут же метался красный Герарди, следя за тем, чтобы никто не осмелился притащить во дворец газету. Несколько экземпляров были отобраны у слуг, сами лакеи с позором выгнаны со службы.

Ситуацию попробовала исправить Стана. Заплаканная княгиня попыталась проникнуть к царице. Но та грубо отказала ей в приеме. Обеим черногоркам было предписано сидеть под домашним арестом дома – дворцовая полиция вывезла из Царского под конвоем.

* * *

Не успел вернуться домой, как затрещал телефон. Плохо, что я в электротехнике не шарю, заменил бы эту трещотку чем-нибудь мелодичным, каждый раз подскакиваю, вспоминаю ревун тревоги в армии.

Снова Перцов, настоятельно просил прибыть в редакцию, темнил и юлил. Выудил из него, что желает меня видеть какой-то высокопоставленный военный по причине статьи о дуэли. Интересно… Сейчас все прихвостни Ник Ника должны бегать кругами, искать новых покровителей, но чтобы вот так сразу и ко мне? Не похоже. И на месть от отчаяния тоже, зачем же для этого светиться в редакции? Интересно… надо ехать.