Я – Распутин

– А правда, что он может вызывать духов?

Я молча стоял на входе, давая себя разглядеть публике. Вокруг меня даже образовался круг людей, но никто не решался заговорить или подойти.

– Григорий Ефимович! – сквозь толпу быстро прошла Ольга Борисовна в фиолетовом платье с глубоким декольте и диадемой на голове. – Спасибо, что зашел! Давай я тебя представлю гостям. – Женщина подозвала жестом официанта с подносом. На нем стояли бокалы с пенящимся шампанским.

– Не до празднований мне, матушка, – громко, на весь зал сказал я. – Тем более в пост-то. Грех это.

– Зачем же тогда явился? – поджала губы жена Столыпина.

Толпа еще больше увеличилась, струнный квартет перестал играть музыку.

– Ограбили меня, как есть ограбили. Гвардейцы из Царского Села.

Публика охнула, еще сильнее зашепталась.

– Идем-ка со мной! – Ольга Борисовна решительно подхватила меня под руку, вывела из зала. – Какой афронт! Скандал! И у меня, на первом званом вечере после взрывов… Григорий, убил, просто убил…

– Меня тако ж чуть не забили насмерть, – мрачно ответил я. – Куда мы идем?

– К мужу. Он у себя в кабинете, еще не выходил к гостям.

Дошли мы быстро, секретарь в приемной предупредительно открыл дверь, даже не спрашивая.

– Оленька? Что случилось? – Столыпин был тоже во фраке, привстал из-за стола. – Григорий?! И ты тут?

– Вот, полюбуйся, Петр Аркадьевич… – Ольга Борисовна всплеснула руками. – Явился, кричал на весь зал, что его ограбили. Шокировал всех гостей.

Позади нас адъютант грел уши, даже не подумав закрыть дверь. Скандал! На весь Питер.

– Как это понимать?! – премьер вперил в меня грозный взгляд.

– А вот так и понимать! Ты, Петр Аркадьевич, глава всех полицмейстеров в стране? Ты! – я невежливо ткнул пальцем в Столыпина. – Так почему честному человеку отказывают в защите? Где закон?

– Да что случилось-то? – Ольга Борисовна подошла к мужу, успокаивающе положила руку ему на плечо.

– Избили, ограбили… – Я бросил на стол премьера погон, который так и не отдал околоточному. – Полицмейстер обмолвился, дескать, это гвардейцы из гусаров. А до них им хода нет. Герарди, гад ползучий, тако ж только посмеялся.

– Ограбили? Избили?

– Дворник тамошний видаком у меня… – приврал я. – Кошелек о ста двадцати рублей увели, тумаков надавали!

– Так это разбой! Глава десятая Уголовного уложения третьего года, – хищно улыбнулся Столыпин. – Ой, кто-то у нас тут доигрался. Душа моя, – премьер повернулся к жене, – иди к гостям, я скоро буду. Надо телефонировать кое-кому.

Я думал, что Столыпин будет звонить царю, но, разумеется, никакой телефонной связи с Царскославянской дачей не было. Премьер покрутил трубку телефона, поднял трубку:

– Максимилиан Иванович? Хорошо, что застал дома. Ко мне собирался? На прием? А вот не получится развлечься.

– Кто это? – тихо спросил я у Ольги Борисовны, которая и не думала уходить.

– Трусевич, – ответила женщина, – директор департамента полиции.

Вот как все пошло-то… Вся полиция подчиняется министру внутренних дел. То есть Столыпину. А дворцовая пусть постоит в сторонке. На каждый болт найдется своя гайка.

– …поднимай полуэскадрон, – инструктировал Саввича премьер. – Да, в ружье. Пошли с ними толкового обер-офицера в Царское Село. В казармы лейб-гвардейского гусарского полка. Что случилось? Распутина избили и ограбили какие-то варнаки из гусар. Да, того самого. Откуда я знаю, что гусары? У меня на столе их погон лежит оторванный. Да и свидетели есть. Пусть офицер заглянет к местному околоточному. Опознать?

Столыпин посмотрел на меня, спросил:

– Опознать нападавших сможешь?

– Темно было, но попробую.

– Распутина я к тебе отправлю, ты там выстрой шефский эскадрон, осмотри форму, да на предмет синяков и ран. Кто отсутствует – сразу в розыск. Думаю, много нам сразу откроется.

Глава 11

Ольга Борисовна наконец ушла. А я завел с задумчивым Столыпиным осторожный разговор о газете «Слово». Дескать, вполне себе нормальное издание, никакой крамолы в ней нет.

– Тебе какое дело до них? – премьер мысленно был где-то далеко, видимо, тоже сводил счеты с Ник Ником – не одному мне успел нагадить великий князь.

– Хочу купить газетку-то – больно глядеть, как мучаются репортеры-то… Оголодали.

– Эти оголодавшие лезли туда, куда не следует!

И я, кстати, тоже.

– Куда же?

– Раскапывали подряды – кто-кому-чего…

А, ну да… Как там говорил Салтыков-Щедрин? Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют. А подряды – это то место, где воруют больше всего.

– Я ужо им покажу! Буду держать в ежовых рукавицах.

– Ну раз так… Скажу, чтобы сняли запрет. – Столыпин достал из жилета часы-луковицу, посмотрел время. – Спускайся к парадному подъезду, сейчас сани дворцовые подадут, домчат до Царского вмиг.

О как премьеру припекло!

Уже в дверях Столыпин меня тормознул:

– Так, стой! А откуда у тебя деньги на газету? Да и дом ты купил большой в Питере. Мне докладывали.

Быстро так настучали.

– Так жертвуют людишки-то! – я снял очки, посмотрел Столыпину глаза в глаза. – Куды деньжата-то девать?

Премьер лишь махнул рукой.

Но тут уже я остановился: