Я отвернулась

Шли месяцы. Приближалась сессия. На третьем году обучения я вдруг запаниковала. Я знала, что хорошо потрудилась. Проштудировала кучу литературы. Но что, если я гляну на экзаменационный билет и ничего не смогу ответить?

— Такого не случится, — уверял Роджер.

Однако страх продолжал расти. Корнелиус предупреждал меня о таком. «Твои действия перед инцидентом с Майклом помимо всего прочего привили тебе чувство, что ты неудачница. Мы много работали, чтобы помочь тебе осознать — это не так. Но ты можешь обнаружить, что эти эмоции возвращаются, когда ты сталкиваешься с крупным испытанием», — сказал он мне незадолго до того, как я покинула Хайбридж.

Он был прав. Я еле смогла войти в экзаменационную аудиторию. Когда я посмотрела на перевернутый билет, мне показалось, что он растворяется на глазах. Тает. Исчезает. Меня прошиб холодный пот.

— Нет! — Я с трудом поднялась на ноги, вцепившись руками в край стола, чтобы не упасть. Наблюдатели встревоженно смотрели на меня. — Я не могу! — выкрикнула я.

Все лица в помещении обернулись ко мне.

— Это та чудачка, — прошептал мальчик из моего общежития. Кто-то вывел меня наружу. Роджер стоял в коридоре. (Позже я узнала, что он только что принимал другой экзамен.)

— Я не могу! — повторила я в истерике.

— Все ты можешь.

Он обнял меня за плечи и вывел из здания.

Роджер отвел меня в медицинский центр. Там имелись «специальные помещения» для тех, кто не хочет сдавать экзамен в общем зале, сказал мне он. Я узнала несколько лиц, в том числе высокомерного и очень умного мальчика из своей семинарской группы.

Мне предоставили отдельный кабинет. Без давления экзаменационной ситуации я смогла перевести дыхание. Я безостановочно писала, пока не устала рука.

Впоследствии я чувствовала себя ужасной дурой. Но Роджер успокоил меня:

— Страх перед экзаменами — ужасная штука. Такое случается со многими.

— Я боюсь всего, — сообщила я ему.

— Я вижу, — произнес он, поглаживая мою ладонь. — Но теперь с тобой все в порядке.

К тому времени мы уже находились в его комнатах, а я была так взвинчена, что даже не помнила, как мы туда попали после экзамена. Посредине стоял современный белый кожаный диван. Мы сидели на нем. Рядом.

— Тебе нужно успокоительное, — заметил Роджер, зажигая сигарету. (Интересно, а куда делась трубка?) — Вот, попробуй это.

Я не курила. Но затянулась. Он оказался прав. Через секунду мой страх улетучился напрочь.

— Ты такая красивая, — пробормотал он.

Никто никогда не говорил мне этого раньше. Мне льстило, что такой мужчина, как Роджер, меня хочет. Мне все еще не очень нравились его прикосновения. Но было приятно, что за мной ухаживают, что мной восхищаются. А кроме того — я никогда бы не сдала экзамены, если бы он меня не спас. Я ему задолжала.

Через два месяца меня начало тошнить по утрам.

— Да ты беременна! — воскликнул Роджер, обнаружив меня склонившейся над унитазом.

— Откуда ты знаешь?

Кусочком туалетной бумаги он нежным движением стер рвоту с моих губ.

— Я вижу все признаки! — Его лицо сияло. — По-моему, у тебя и грудь стала больше. — Затем он нахмурился: — Но ты говорила, что не можешь иметь детей!

— Думала, не могу, — всхлипнула я.

Из-за того, что у меня давно не было месячных, я полагала, что не способна к зачатию. И меня это вполне устраивало. Взвалить на плечи ответственность за жизнь ребенка — это казалось для меня чересчур. Однако теперь мой худший кошмар — или один из них — становился явью. Как такое могло случиться?

— Вы, должно быть, забеременели как раз в момент, когда ваше тело решило вновь начать менструации, — сказал доктор. Я поняла по его неодобрительному лицу, что он читал мои медицинские записи. Он знал! Роджер настоял на том, чтобы пойти со мной. Вдруг доктор проговорится? По моей коже поползли мурашки ужаса.

— И что вы собираетесь делать теперь? — Лицо доктора оставалось суровым.

— Поженимся, разумеется, — твердо сказал Роджер. — Ведь так, Элли?

Глава 40 Джо

Когда на следующее утро я открываю глаза, то не сразу соображаю, где нахожусь. Затем меня осеняет. Стив. Пещера. Мне тепло благодаря серебристому термоодеялу, в которое Стив уговорил меня завернуться. «Один мой клиент купил мне два, так что есть запасное», — сказал он. Под клиентами он подразумевал людей, которые бросали ему монеты, потому что им нравились его картины.

Я спускаю ноги с пещерного выступа, отчаянно желая сходить по малой нужде.

— Ты проснулась! — слышится веселый голос. Стив склонился над горелкой и кипятит воду. — Думаю, ты не прочь воспользоваться удобствами.

— Чем?

— Туалетом. — Он машет в сторону выхода из пещеры. — Городской совет до сих пор содержит общественные уборные, несмотря на конец сезона, что очень мило с их стороны. Они вверх по лестнице. Хочешь, покажу?

— Нет, спасибо. Я найду.

На небе розовые и серые полосы. Холодный воздух наполняет мои легкие, и я хватаюсь за перила, подтягиваясь по крутым ступеням к вывеске «Дамы».