Я люблю время (Сказка-ларец)

— Вот зачем ты настучал на меня Илонке, я всего лишь понос наслал, а поскользнулся на нем и поимел все последующее — он только и исключительно по твоей вине.

— Какая разница? Так он хоть жив будет, а уж ты бы его наверняка…

— Откуда тебе знать, босс? Прошу прощения, бывший босс. В паралике и немым до конца дней тоже, знаешь ли, не сладко…

— Значит, тогда ему обманывать нас не стоило. Кстати, впервые слышу насчет немоты, я не насылал. — Филарет покосился на компаньона и жестом попросил того идти впереди. Велимир спорить не стал и немедленно перестроился, продолжая говорить на ходу и вполоборота:

— Да? Ну, может быть, и я по рассеянности… Поскольку такого оперного баса, как у тебя, потенциально драгоценного для общества и искусства, у нашего Игоряныча не наблюдалось, я решил, что ему обидно будет обладать речью при остальной неподвижности в целом. Кроме того, речь, по крайней мере, морзянкой, по типу господина Нуартье, к нему вернется постепенно, однако рассказать о своем последнем в жизни совещании он никак не сумеет. Вот-вот ему будет, вот уже понял, как объяснить про нас с тобой, ан в последний момент — ни фига. Эти сизифовы попытки помогут ему отвлечься от грустных мыслей, да что отвлечься — он этому остаток жизни посвятит, в перерывах между раскаянием! Ах, если бы чести предоставляли хотя бы одну вторую попытку! — Велимир от наплыва эмоций даже взмахнул руками, левой повыше, а правой, с тяжелым кейсом в ней, пониже. — Однако, Филарет Федотович, мы уже на свежем воздухе, богатые, свободные, как два муссона, и безработные. Что дальше?

— Муссоны — сезонные ветра, они не безработные и отнюдь не свободные… Что дальше, что дальше… Надо для начала поехать в укромное место, разделить деньги…

— Хорошо сказано, но не нравится мне, что ты так напряжен… Пазуха твоя наполнена камнями.

— Да и ты тоже. — Филарет не отводил взгляда и вообще весь был как натянутая струна — одно неосторожное движение со стороны Велимира…

— И я тоже, согласен. У меня к тебе насобирались некие вопросы по разным темам, но…

— Выкладывай, раз насобирались.

— Я же сказал: но… Проблем я накопил еще больше, и к основным из них ты не относишься. Короче, гони штучку-дрючку.

— Цепочку, что ли?

— Ее. Тебе она чудится цепочкой, мне иначе… Давай ее сюда. — Филарет, по-прежнему не отводя взгляда, сунул руку во внутренний карман пиджака, достал серебряный портсигар, открыл…

— Бери. — Велимир глянул и ухмыльнулся

— Это ты его что, экранировал так, серебром?

— Нет, просто взял, что под руку подвернулось, не хочу прикасаться. Вредная вещица оказалась, такого я еще не видел. Как она Светку не смяла?..

— Простая человеческая душа, ей не опасно. Ты, кстати, не рассказал о своих впечатлениях?

— Ты тоже.

— Верно, и я тоже, но это не значит, что их не было. Но нет охоты рассказывать. Беру. И прячу… Ой, пальцы мои, ногти… О-ё-ё-ё-ё… Спасибо. Держи портфель. До новых встреч в эфире. — Велимир протянул портфель так ловко, что когда Филарет перехватил его, их пальцы даже кончиками не соприкоснулись. Он беззаботно повернулся спиной к Филарету и пошел… Ему еще нужно было побродить, попрощаться с Городом, отвлечься от предстоящего…

— Погоди.

— Что еще?

— А деньги? Делиться-то будем? Или ты уже извлек свои?

— Чиво, какие деньги?.. Да ну… Мою долю разделите со Светой, поровну, или по честному, как хотите. И не сверли мне затылок взглядом, ни тайным, ни явным, я тебе не цыган безмозглый и не елочка — под корешок не срубишь.

— Пока.

— Та же фигня.

Невский проспект — людное местечко. Гуляющих на нем, то есть граждан и гостей города, просто фланирующих, в поисках случайных впечатлений, совсем немного: даже простодушнейшие из иностранцев, штатники, уроженцы США, и те в считанные минуты невольно обретают на тротуарах Невского темп и деловитость аборигенов, и если бы не глуповатые улыбки на зубастых лицах — сливались бы с толпяным фоном не хуже любого коренного петербуржца. Филарет, одиноким утесом стоящий в волнах людских, тяжело вздохнул — дела впереди, и не все приятные. Хотя, не так уж много их осталось в Питере, выдержать не трудно, а вот от настоящих, крутых проблем — куда укроешься? Он подошел к проезжей части, не глядя, не заботясь о конспирации и приличиях, тормознул автомобиль, так же не глядя назвал маршрут — водителем оказалась женщина, по виду бизнес-вумен… Выбор мог быть и поудачнее: женщина, естественно, не возражала и не перечила, но она совсем не знала маршрута, и Филарету, вместо того, чтобы погрузиться в свои невеселые думы, пришлось прямо указывать ей дорогу, а попутно решать проблемы с гаишниками и встречными машинами. Поехал он к Свете, которая осталась дома, волноваться и ждать.

— Ура! — прыжок на шею, поджав ноги, поцелуй, второй, будто из фильма. Ах, Светка, взрослый человечек, чудо-юдо, как ты в таком большом городе, да при Арсении Игоревиче, такая непосредственная сохранилась?..

— Я уже места себе не находила. А Вилечкин где?

— Вил по своим делам помчался, у него тоже накопились. Да и зачем нам сегодня Вил? Ты помнишь, что у нас сегодня выходной?