Я люблю время (Сказка-ларец)

— Вот и отлично. Да… — Арсений Игоревич замешкался, восстанавливая в памяти утерянную нить разговора… — Справились с честью, но. Кроме вас над проектом работали другие люди и успешно завершили свою долю порученного, не менее важного, так что не вы одни здесь герои. Я и сам, скажу не хвастаясь, обе руки приложил (При этих словах Велимир нахально ухмыльнулся, как бы показывая полную осведомленность на тему, что и куда прикладывал в эти дни шеф; Филарет, по обыкновению, остался невозмутим). Что же вы хотите — уверить меня в том, что за день непыльной работы на теплом летнем воздухе я пообещал вам двести тысяч уедов???

— Совершенно верно. Только не за день.

— Ну за два.

— И не за два, Арсений Игоревич. И вообще, условия были об аккорде, а не повременные.

— Потише, потише, Филарет Федотович, не громыхайте так, не то люди подумают что-нибудь неправильное. Деньги любят тишину.

Филарет умерил голос, но взгляд его по-прежнему был прям и холоден:

— Даже если бы мы вернулись через десять минут после полученного от вас лично задания, но с необходимыми подписями на требуемых документах, — Филарет осторожно повысил голос и ткнул пальцем в сторону стола-крейсера, — по условиям нашего с вами договора, на словах, но жесткого и нерушимого, как это и положено среди мужчин, вы должны были бы не медля заплатить оговоренное. А это, как правильно еще раз напомнил Велимир Леонидович, двести тысяч условных валютных единиц. — Арсений Игоревич даже рукой полез к кнопке, якобы колено зачесалось, но проклятая служба безопасности, команда быстрого реагирования из бывших спецназовцев, крыша, услуги которой нужны изредка, не то что раньше, а по-прежнему обходятся весьма недешево, не спешила объявляться…

— Но двести тысяч уедов — сумма слишком непомерная, чтобы мы с вами всерьез могли обсуждать именно ее. Да вся сделка как таковая по данным документам не стоит и половины этих денег! Где элементарная логика?

— Речь шла вовсе не о деньгах, а о долларах и евро, — вмешался Велимир, прижал руку к сердцу и выпучил глаза, чтобы казаться убедительнее, — и было их на бочке восемьсот тысяч! Это я вам говорю, как прирожденный брокер и счетовод.

— Заканчивайте балаган, я вас прошу, господа! — Арсений Игоревич, убедившись, что кнопка своих функций не исполняет, пролистнул еженедельник для записей, уперся ногтем в какую-то запись и потянулся к трубке.

— Быть может, Арсений Игоревич, прежде чем звонить куда-либо, вы соблаговолите с нами закончить разговоры и расчеты?

— А я уже закончил. Политику, тактику и стратегию в фирме определяю я, и пока это так — я буду предлагать, а не вы, я буду руководить, а вы исполнять. Двадцать тысяч ваши. В евро, не в долларах, раз мы не предусмотрели обозначить конкретную валюту расчета.

— Порядочный человек может стать политиком, но этот процесс необратим.

— Возможно. Напишете расписочки и забирайте. Сегодня и завтра отдыхаете, а послезавтра на работу, или когда у нас там выходные?.. Думаю, что ваши повышения не за горами. Расписки в произвольной форме, безо всяких паспортных данных: я такой-то, получил тогда-то столько-то от такого-то. Число, подпись.

— Или локаут. Сокращение рабочих мест, за счет меня и Филарета Федотыча. А? Точняк?

— Вполне возможно, я и этого варианта не исключаю… Алло? Алё?.. ЗАО Когоар?.. Что за… Если речь идет сугубо о вас, то да. Филарету же Федотовичу, который чаще молчит — напротив, кроме вполне заслуженного им повышения… Алё?..

Трубка тоже отказалась работать, и Арсений Игоревич, видя, что оба его сотрудника не выходят за пределы приличий в своем протесте, ведут себя смирно, хотя и дерзко, сумел унять смущение и легкие уколы совести и даже разгневался на отвратительную работу техники и технических служб…

— А с селектором-то что, мать и перемать???

— То же самое, мон ами флибустьер, Арсений Игоревич — не работает проклятый селектор, не выдержал накала фондовых страстей. Да, да, да… Сочувствую… Мы с Филом очень сожалеем. Попробуйте еще раз на кнопку нажать, может быть, там просто контакт отсырел? А главный секретарь Илона Дмитриевна занята, у нее бронхи…

— Какую ещ… — опешил Арсений Игоревич, но кнопку коленом все-таки нажал…

— То есть, говоря по-русски, двести тысяч долларов вы нам платить не намерены?

— Какие двести тысяч долларов, Филарет Федотович??? Я вам в любой ваш диктофон скажу, господа хорошие, в сотый раз, ясно и раздельно: никаких двухсот тысяч ни долларов, ни евро, ни швейцарских франков я вам не обещал. Понятно?

— Понятно. Что-то мне расхотелось идти на повышение в вашей фирме. Я, пожалуй, уволюсь, последую примеру Велимира.

— Да ради Бога!

— А что Светлана Сергеевна? Ей что предстоит получить за проделанную работу? Она ведь наравне с нами действовала и работала хорошо. Вы ей что-то такое отдельно обещали, или я ошибаюсь?

— А вот это уже совсем не ваше дело, любезный. Еще вопросы? Так что, собираетесь получать деньги? Писать расписки, заявления об уходе? Решайте побыстрее и постарайтесь больше не испытывать моего долготерпения. У меня нет ни малейшего желания трясти тут с вами языками весь оставшийся день.