9 мая — день рождения Р. Тагора. В этот день тысячи людей, молодых и старых, приходят сюда и старый дом подвергается ужасному испытанию, после которого оправляется целый год. В этот день длинная очередь ожидающих тянется через двор и уходит куда-то в перспективу Читпур-роуд. Многие часы люди стоят под палящим солнцем, терпеливо, без брани и неудовольствия, чтобы попасть в заветный дом.
А день сегодня был ужасный, самый жаркий за последние 50 лет: +43 градуса — температура для Калькутты с ее вечной водяной и паровой «подушкой» несвойственная. Наша маленькая делегация, включавшая гостя из Москвы — вице-президента ОСИД[17], заместителя директора Института им. Склифосовского А. П. Кузьмичева, стояла во дворе недолго: минут через 40 нас пожалели и впустили внутрь, причем втиснулись мы с огромным трудом, потому что плотность толпы, которую мы преодолевали, сравнима была разве что с московским трамваем в часы пик.
Бегло осматривая бесчисленные фотографии, картины, рисунки, тесно развешанные на стенках комнат, террас, коридоров, мы медленно, шаг за шагом, продвигались к сердцу музея — крохотной, темной, совершенно пустой комнатке, где в августе 1941 года перестало биться сердце великого бенгальца. Удивительным образом этот день связывался в сознании с днем Победы. «Какие вести из России?» — еле слышно спросил врача Тагор. Не желая беспокоить умирающего, врач ответил: «Немецкое наступление остановлено». — «Я знал, что их остановят», — прошептал Тагор. Это были его последние слова. И мы никогда не забудем, что последние мысли его были с нами, на окровавленных полях войны.
…Сняв обувь, вступаем мы в траурную комнату, утопающую в цветах, и возлагаем на место, где умер Тагор, большой венок. Минута молчания. И снова мы пробиваемся сквозь толпу, по-прежнему заполняющую старый дом, и выходим под неистовое солнце. Уже 12 часов дня, но толпа не убывает, она, наоборот, растет. Из глубины двора, где раскинут пандал, доносятся музыка и пение — добровольцы исполняют песни Тагора и будут исполнять их весь день. Их хватит надолго, подсчитано, что Тагор написал около 2 тысяч песен (и музыку, и слова), и все они до сих пор поются в народе. А кроме них — романы, повести, рассказы, стихи, преподавательская и общественная деятельность. А еще — несколько сотен оригинальных картин и рисунков!
5 часов вечера. На большой площади в районе университета — массовый антифашистский митинг, организованный специальным юбилейным комитетом. Площадь поделена на секторы, все организовано четко и внушительно. Масса лозунгов, цветов, знамен — каждый профсоюз пришел со своим собственным знаменем. Делегация ГДР сидела с таким важным видом, как будто именно она была главной героиней событий. Всего присутствовало несколько тысяч человек.
8 часов вечера. Прием в Парк-отеле — около 300 гостей, включая наших бывших союзников — генконсулов США, Англии, Франции. Тосты, спичи, разливанное море русской водки, бутерброды с икрой. Здесь меня представили пожилому человеку с волевым лицом и умными, холодными глазами — генеральному секретарю КП(м) Джиоти Басу, которого буржуаз-пая печать называет часто «хозяином Калькутты», памятуя, что в 60-е годы он возглавлял правительство Объединенного левого фронта[18].
Невероятно душный, переполненный событиями, бесконечный день все никак не кончится…
Мы приехали задолго до митинга и были представлены г-ну Лакхани и его супруге, очень приятным, европейского образа жизни людям. Долго сидели в их роскошной вилле, пили холодное японское пиво и беседовали ни о чем. Потом я попросил хозяина показать нам фабрику, и он сам решил провести нас по цехам, где еще шла работа.