Я – инквизитор

Аридил смотрел на меня, как на сумасшедшего, Оррик, по природе вообще не привыкший сдерживаться, орал в голос так, что к нам прибежал бедный Клаус и пригрозил выселить нас немедленно, то есть до окончания задатка, который и так почти на исходе. Мы ему, вишь, распугали всех постояльцев. Едим, как младенцы – я испуганно посмотрел на Оррика, – пьем еще меньше – в общем толку с нас никакого, одни расстройства.

– Нет! – шёпотом прорычал тот, когда Клаус захлопнул дверь. – Никогда!

Это в ответ на то, что я заявил: нам придётся заложить его меч.

– Чтобы я кому-то отдал свой клинок?! – к яростному шепоту добавилось размахивание конечностей. – Да лучше я прямо тут сдохну!

– Через пару дней твоя мечта станет реальностью без всяких усилий, – я пожал плечами и принялся «допиливать» своего соратника. – Так ведь и идеи продать никакой нет. Заложим на пару дней и выкупим.

– Ни за что! – проорал Оррик мне в лицо.

Через три часа он поставил передо мной мешочек с деньгами.

– Сорок три золотых монеты.

Я взглянул ему в глаза и решил, что шутка в стиле «даже юбка не помялась» будет не совсем к месту.

– Я не знаю, как ты это сделаешь, но, если через три дня ты не вернешь мне оружие… – он не договорил, рухнул на стул и отвернулся.

– Ты узнал, кто смотрит за этим районом?

– Фарид-одноглазый.

– Прекрасно, – спокойно произнёс я, стараясь отмахнуться от чувства вины. – Ты договорился?

– Он ждет тебя через два часа.

– Проводишь?

Зубы инквизитора скрипнули, и он жестом показал мне, чтобы я катился к черту.

– Ладно. Адрес есть?

Оррик повернулся и долго меня рассматривал, как сквозь глазок оптического прицела.

– Через полтора часа выйдешь на крыльцо, – он встал и, хлопнув дверью, вышел.

– Он воин, – Аридил смотрел в окно. – Гораздо легче отправиться на смерть, чем расстаться со своим мечом.

– Я знаю, – вздохнул я. – Но у нас нет выбора. К тому же, если бы у меня не было уверенности, что этих денег хватит, то мне бы пришлось попросить и тебя.

Аридил долго молчал, а над его головой бушевал разноцветный шторм.

– Не знаю, как бы я поступил, – наконец он встретил мой взгляд. – Все, о ком я думаю, в ответ на твою просьбу вызвали бы тебя на поединок или убили на месте. Ты даже не подозреваешь, что чувствует инквизитор. Ты не знаешь, что попросил.

Так всегда бывает, когда планы строятся только на основании своего опыта и знаний. Да, я уже осознал ошибку, что меч для Оррика значит несколько больше, чем телефон для подростка, – в крайнем случае, если разбил или потерял, всегда можно купить такой же. Тут оружие для воина дороже жизни, потерять меч зачастую хуже, чем умереть. Я же фактически заставил друга предать своего боевого товарища. Простит ли он мне когда-нибудь? Надо бы придумать какой-то подарок, чтобы попытаться загладить вину. Он, конечно, мрачный тип, но довольно отходчивый.

Впрочем, чтобы что-то подарить, нужно, чтобы все выгорело, а дел столько, что, как представлю, голова кругом. И ведь не перепоручишь – легче сразу сказать инквизитору, чтобы забыл про меч. На все про все у меня пять дней – ровно столько оставалось до начала праздника и открытия игр Университета.

– Что это?! – подозрительностью в голосе де Бри можно было наполнить трёхлитровую банку.

– Сами взгляните, – я пожал плечами, покачиваясь на его табурете. Конструкция поскрипывала, но не разваливалась, скорее всего, ее изначально такой сотворили – держать в тонусе собеседника.

Де Бри скорчил брезгливую гримасу, развязал тесемки кожаного мешка, который я пять минут назад перед ним положил, и заглянул внутрь. Секунду спустя его глаза расширились, он запустил туда руку – мешок оказался довольно увесистый – и вытащил горсть золотых монет.

– Что это?! – он повторил вопрос, но уже с совершенно другой интонацией и поднял на меня сузившиеся глаза. – Взятка?!

Я замахал руками, изобразив возмущение.

– Почему взятка? Это ваша доля. Ровно двести две золотые монеты. Извольте пересчитать.

Злость в глазах де Бри сменилась задумчивостью. Он еще раз заглянул в мешок. Согласен, мне тоже слово «доля» нравится больше.

– Откуда столько? – вот, уже и голос «потеплел». – Грабежи тоже запрещены. За них сажают в тюрьму.

Так, костер сменился тюрьмой – уже неплохо. Я заметил, что де Бри всегда начинал с угроз, и, если их перетерпеть, дальнейший разговор протекал в весьма конструктивном ключе.

– Когда это «правда» успела стать грабежом?

Капитан нахмурился, посмотрел на мешок, блином расплывшийся перед ним, завязал тесемки и скинул его под стол.

– Что ты там еще придумал на мою голову? Рассказывай немедленно.

И я ему рассказал.