И только море запомнит

– Кэп, не нужно вам на кубрик. Делать там нечего, все дрыхнут, как копыта откинули, да фонари давно погасили.

– А я не чихвостить вас за карты иду. Ты меня за дуру не держи, знаю же, что играете. Хоть не на деньги. За это бы я вас тут всех выпорола. – О’Райли на мгновение задерживается. – За фонарь спасибо. Попрешься за мной, скажу к гальюну позорно привязать, глядишь, соленая вода да всю дурь с тебя вымоет. Теперь дуй на вахту, пока боцману не донесла, что тебе заняться нечем.

Забрав из чужих рук лампу, Моргана спускается по покатой лестнице, чтобы впервые за долгое время очутиться где-то за пределами каюты и квартердека[19]. Кажется, что прошла не одна жизнь с того момента, как сама она пыталась заснуть в закутке рядом с якорным клюзом. А теперь ест, пьет и спит в теплой постели подобно королеве Англии, гоняя лишь блох, ползущих от кота.

Раздраженно рыкнув, но потупив взгляд, Фредди возвращается на ящик, а капитан, крадясь, как дикий хищник, уходит. Сначала нижняя палуба встречает ее неприветливой темнотой, но чем глубже она спускается, тем ярче становится свет и четче слышно голоса пиратов.

Басят все наперебой, обсуждают с азартом и рьяно. Но средь голосов не слышно ни боцмана, ни Колмана. Оба, вероятно, давно уже спят: Мерфи весь день заменял рулевого, а боцман, уставший лаяться с людьми Кеннета, и вовсе, глотнув грогу, точно завалился на правый бок. Пока начальство отдыхает, трюмные крысы что-то обсуждают.

Моргана прислушивается к разговору.

– Да гнать взашей надо. Давно всем было ясно, с бабой на корабле не сладиться. А тут – капитан!

– Так, э, сносный же капитан. Не обижает да жалованье платит исправно, – шепелявит Дохляк Бен. Он чавкает, от чего фраза звучит еще более неразборчиво, но многие уже привыкли и научились понимать его безобразную речь.

– И якшается с англичанами. Где это видано, чтоб ирландцы – да с англичанами дела водили. Нас на родине как свиней режут, а она тут. Ишь, хвостом крутит и как вша скачет.

– Возьмем и выкинем в первом порту. От солдафонов избавимся. И помчимся заниматься благословенным делом – разбоем. Плохой рейд лучше хорошей гавани.

Капитан сжимает левую ладонь в кулак. Фонарь покачивается из стороны в сторону, но она прикрывает его шляпой, чтобы не гасить ценный свет, но и не привлечь к себе внимание раньше времени. А ведь она подозревала, что чем-то подобным все и закончится.

Любой бунт зреет в трюме, затем поднимается на нижние палубы. И если нет у капитана верных друзей и сторонников, то судьба его будет незавидна. На корабле все считаются братьями, да только хуже нет отношений, чем в семье. Подобная ситуация испокон веков царит в ирландских кланах. Они все грызутся за власть между собой и между этими распрями дерутся с представителями других кланов.

Наверное, так заложено природой. Сильный подавляет слабых, подминает их под себя. Моргана смогла подавить моряков, но противостоять Бентлею Кеннету намного сложнее, чем остолопам, имеющим только одно-единственное желание: нажраться, напиться и повалить в кровать девку, к которой можно прижаться, где мягче и вкуснее.

– Мы шарахаемся по морям да нихера не делаем. Ни грабежа, ни рома нормального. Разведенная тухлой водой баланда. А я говорю: связать – да за борт.

Трусы мычат и похрюкивают, соглашаясь с новым предводителем. Да хоть кто-нибудь из них действительно решится быть настолько дерзким, чтобы высказать ей в лицо? Моргана качает головой, опирается на связанные между собой ящики. Она слушает, но ее терпение медленно утекает, подобно песку сквозь пальцы.

Факты – вещь упрямая. Никто не поспорит, что она спелась с лордом, но все это лишь ради высшей цели. Примитивным умам необразованных дураков этого не понять и не осмыслить.

– Не за борт. Это же убийство. Высадим в порту, да пусть выживает, как хочет. Бог поможет – справится. Толковая же девица. Но нам такая тут не нужна.

Громко кашляя, О’Райли наконец объявляет о своем присутствии. Она скрипит каблуками сапог, делая несколько шагов. Кучка матросов, теперь она видит, что это семь человек, торопится разбежаться по углам, не зная, кто идет, но с хлопком Моргана ставит на косой стол фонарь. Черненькие тараканьи глазки Дохляка Бена бегают из стороны в сторону. Он прячется за спиной грузного товарища, но и тот растерял всю уверенность.

– Ну вы чего замолчали-то? Давайте послушаем, что же вам так не нравится в капитане.

Она разворачивает стул, садится на него и закидывает ногу на ногу – вальяжно, как полагается человеку ее статуса и звания. Моргана усвоила четко: чем нахальнее ты ведешь себя с неравными тебе, тем больше шанс, что умный не захочет тягаться, а бестолковый – испугается и подожмет хвост.

В полумраке, подсвеченная лишь двумя огнями, Моргана сверкает темным глазом. Перед ней шайка оборванцев, ничем не выдающихся и получающих только то, что заслужили. Они не первые при абордаже, даже палубу драют бездарно и не на совесть. От таких бы Кеннет избавился махом.