И только море запомнит

Пират обводит рукой заведение. В центре красуется арена, обнесенная деревянной перегородкой. Это главное достояние данного заведения, и потому толпа вокруг внушительная. Среди посетителей есть не только мужики, но и видны крепкие женщины, одна из которых то и дело подбрасывает нож.

Отодвинув в сторону тяжелую руку громилы и разжав его пальцы, Корморэнт берет кружку и делает из нее глоток, допивая остатки.

– А выпивка – это что-то!

– Тогда займись этим вопросом, – Моргана отбирает у Джеффри кружку и ставит ее обратно, – а я как раз выпью.

И опять вся работа оказывается сброшена на него. Он что, похож на человека, который может набрать толковых рекрутов? Тем более когда насолил практически каждому в этом месте. Будет непросто убедить кого-то из них стать частью экипажа. Джеффри хочется возразить, однако капитан уже резво вышагивает к стойке. Хоть бы сказала, сколько она намеревается платить.

Джеффри чешет вспотевшую шею. Он лавирует меж людей, выискивая подходящих. Вот этот в прошлый раз выбросил его за дверь вперед головой. Вон тот здоровяк с шрамами на груди вообще обещал убить за проведенную ночь с его женой. А девушку с ножом он и вовсе бросил. Лучше не попадаться ей на глаза, не хочется ворошить прошлое.

Спустя добрый час «переговоров» Корморэнт подходит к Моргане с двумя дюжинами моряков. Некоторые выглядят так плохо, что можно подумать, что при первом же столкновении с серьезными врагами они либо сдадутся, либо передохнут.

– Вот… все, кого нашел, капитан.

Заслышав, что капитаном будет женщина, часть мужиков разворачивается и уходит. На что О’Райли раздраженно рычит. Могла бы и сама заняться этим вопросом, а не выказывать свое недовольство. Джеффри откидывает от лица волосы, пока Моргана творит то, чего пират от нее никак не ожидал. Она берет в руки откупоренную бутылку, похлопывает багрового от выпивки мужика у стойки по плечу и забирается на свободный стол, чтобы во всеуслышание объявить страшные слова:

– Внимание, господа, дамы и просто отребье из сточной канавы.

Голос у Морганы громкий, и даже уходит хрипотца человека, не знающего меры в алкоголе. Джеффри щурится, ожидая, что вот-вот в нее полетят бутылки от возмущенной обращением публики.

– Всем выпивка за счет… Морганы О’Райли. В этот день ровно десять лет назад я убила Бентлея Кеннета. Так давайте же выпьем за то, что нам не докучает этот английский ублюдок. Ну же!

Ничто так не объединяет настроенных друг против друга людей, как один общий враг и, зачастую, его смерть. Капитан демонстративно делает глоток из бутылки, пока челюсть Джеффри отвисла до пола. Всего какое-то жалкое время назад она чуть ли не скорбела, а теперь совершает противоречивый поступок.

Но половина людей тут же поднимает кружки. Джеффри уверен, большинство даже не знают, кто такой Кеннет. Им лишь бы выпить за чужой счет, но Моргана действительно спасла многие жизни от страшной участи на виселице. Свободный народ кричит «пусть горит в аду», «туда и дорога», «к черту английских псов». Последнее скандируют особенно явно и громко.

Хозяин заведения только и успевает доставать все новые и новые бутылки и кружки. Моряки уже охотнее тянутся к Моргане.

Джеффри слегка хмурится, он тоже подносит кружку к губам, однако не делает ни глотка. Как-то неправильно пить за чью-то смерть, только если это, конечно, не скорбь. А по Бентлею Джеффри не то чтобы хочет скорбеть, хотя каждая жизнь – большая потеря. Толпа шумит, стучит посудой. И громко-громко все обсуждают новости.

Моргана слезает со стойки, чокается с каждым желающим, чтобы толпа продолжала реветь и скандировать: «Смерть английским псам! Смерть английским псам!» Бойцовский клуб превращается в одно большое питейное заведение, а люди – в пьяную сумасбродную толпу. Джеффри присаживается за стол рядом с О’Райли, список записавшихся значительно вырос.

Два новоиспеченных матроса совершенно неожиданно подносят потрепанного человека к ним.

– Кэп. Тут это… он лепетал невесть что. Для вас чот припер.

– Я слушаю?

– Мое простить. Я принести! – иссушенный, тощий мужчина плохо говорит по-английски. Его акцент выдает в нем испанца, как и потрепанная желтая форма. Правда, она настолько изношена, ободрана, что не осталось ни погон, ни даже пуговиц. Неизвестно, где его столько носило. И воняет он хуже, чем потные бойцы на ринге.

Дрожащими руками испанец достает из-под тряпья, некогда звавшегося камзолом, рваную, местами обугленную книжку. Моргана белеет от одного вида кожаной тетради, и Джеффри не понимает, что происходит. Рукой в перчатке она берет предмет, но тут же отдергивает ее. Может, Корморэнту чудится, но он будто видит все те же знакомые искры.

– Gracias. Кто это передал? – интересуется Моргана у человека, переходя на родной для него испанский язык. – Налейте и ему выпить, да посадите в угол посуше.

Человека сажают напротив Морганы на табурет, который так «любезно» пнул ему Джеффри. Он сглатывает слюну, вцепившись в кружку. Даже утопающий так не держится за доску и последнюю надежду выжить.

– Б… Бентлей…