И солнце взойдет. Он

– У всего есть какая-то цель и значение. Если твоя жизнь настолько бессмысленна, что ты ищешь причины для неё в непрошенной помощи другим, то я могу тебе только посочувствовать, – холодно сказал Ланг и сдёрнул покрывавший его плед, пока она возмущённо хватала ртом воздух. – Проваливай отсюда.

Сев на кровати, он попробовал привести в порядок волосы, запустив туда чуть дрожавшую пятерню, но тут его резко качнуло. Действуя больше инстинктами, чем разумом, Рене кинулась, чтобы подхватить начавшее заваливаться тяжёлое тело, но её грубо отшвырнули. Наверняка нечаянно, но толчок вышел настолько сильным, что Рене отлетела почти к стене, где спиной натолкнулась на стойку с реанимационным оборудованием. Больно врезавшись в угол установки, она попыталась было подхватить зашатавшийся от удара дорогущий дефибриллятор, но не удержала, и тот с грохотом рухнул на пол.

Повисла испуганная тишина, покуда они оба пялились на разлетевшиеся пластиковыми осколками электроды. Наконец, Рене выпрямилась и перевела дыхание. Ладно. Количество травм превысило число отработанных дней, а значит, к весне она попросту здесь убьётся. Подумаешь… Какие мелочи. Точно такая же незначительность, как та самая безвозмездная помощь – причина, по которой Рене ушла в медицину. Но Лангу неоткуда было об этом знать.

– Решила побыть святой? – тем временем низко и глухо спросил он. – Никому не нужна твоя блаженность, так что прекрати впутывать других в своё лживое милосердие. Здесь не Квебек, и никто не будет падать перед тобой ниц. Но если так хочется засветить над головой нимб, то выйди на улицу, напяль терновый венец и истеки где-нибудь кровью во имя вселенской любви и всепрощения. Хотя бы избавишь меня от своей проблемы.

Это стало последней каплей, которая переполнила огромную чашу обиды.

– Так, по-вашему, мне следовало бросить вас захлебываться собственной рвотой? – едва слышно спросила Рене, чувствуя, как сдавливает горло. Ну почему, что бы она ни делала, это так его раздражает? А ведь она искренне и бескорыстно хотела, если не подружиться, то хотя бы заслужить капельку уважения. Но, видимо, это было так же невыполнимо, как накормить всех голодных и согреть всех замёрзших.

– Тебе следовало привести медсестру, а самой идти заниматься работой! – прорычал он и наконец-то сумел подняться, а Рене не выдержала.

– Чтобы вся больница была в курсе, как отвратительно напился глава отделения? О, я бы с удовольствием убралась отсюда куда подальше, – воскликнула она, отталкивая прочь загромыхавшую стойку с оборудованием. – Потому что воняет от вас просто отвратительно. Но, к моему большому сожалению, вы по-прежнему мой наставник!

– Напомню, я не звал тебя быть моим резидентом! – повысил голос Ланг. Он явно всё быстрее приходил в себя, потому что неожиданно гибко потянулся, хрустнул суставами, а потом в два лёгких шага очутился рядом с Рене. Близко. Пожалуй, даже слишком, потому что снова повёл носом, и резко наклонился к её лицу. – И кстати, кто бы говорил про вонь.

– Что? – Она растерянно моргнула. А Ланг наклонился ещё ближе, шумно втянул воздух и процедил:

– От тебя за километр несёт духами. О каких операциях вообще может идти речь, если за все эти годы ты так и не выучила базовых правил?

– Но…

Рене ничего не понимала. Духи? Какие к чёрту духи? Она знала правила! Но Ланг, похоже, не хотел разбираться. Вместо этого, он больно ткнул в неё тем самым справочником, который Рене читала днём, а потом процедил:

– Никаких операций. Никаких пациентов. Никаких осмотров. Будешь переписывать мне главу за главой и зачитывать наизусть перед всеми на утренней планёрке, пока не выучишь каждый пункт допустимого поведения. Заодно повторишь, что значит фраза хирурга:«Я сам!»Если не будешь ошибаться и лениться, то как раз до конца года управишься.

Рене открыла рот, затем резко захлопнула и сглотнула. Это унизительно. Обидно настолько, что даже не верилось в происходящее. Но твёрдый корешок книги, который настойчиво упирался в живот, дал ясно понять – Ланг не шутит. И поняв это, Рене со всей силы прикусила язык в обречённой попытке не разреветься, вырвала из рук наставника книгу и бросилась прочь. Она бежала так быстро, что едва не столкнулась с возникшим на пороге «отстойника» Фюрстом. Тот было улыбнулся летевшей на него Рене, но едва успел отскочить, когда, почти оттолкнув его плечом, она выбежала в коридор. И уже там, всё-таки дав волю слезам, услышала донёсшийся из смотровой удивлённый вопрос:

– Was ist hier los?

– Lernprozeß.29

И пусть Рене не поняла ни слова из сказанного, но голос доктора Ланга сочился таким ядом самодовольства, что захотелось кричать.

Глава 6