И солнце взойдет. Он

И, видимо, именно это ребяческое поведение, которое никто не ждал от взрослого врача, стало катализатором, что толкнул цепную реакцию всех вялых рассуждений за этот день. А потому Рене выпалила:

– Посмотрите на себя! Даже бывшие уголовники из моего убого района выглядят приличнее. А ведь у большинства из них нет ни дома, ни работы, ни образования. Они перебиваются временной работой и не знают, что будут делать завтра, тогда как доктору Лангу дано всё это и больше. Но он позволяет себе подобное поведение! Так, как после этого можно говорить, что моё осуждение неуместно?

– О, а вот и обещанные нотации. Ради бога, не утомляй меня своей моралью, – скривился Ланг, однако внезапно перестал сопротивляться и позволил наложить себе повязку. И было это то ли из пьяного чувства благодарности, то ли потому, что он до сих пор не мог сидеть прямо, и ему вновь стало дурно.

– Я не пытаюсь вас учить. Во имя всего, я хирург, а не психоаналитик. Мне всего лишь хотелось понять – зачем?

– Зачем что? – переспросил Ланг, не поднимая головы. А Рене остановилась на секунду, чтобы тихо договорить. И, чёрт возьми, она честно пыталась скрыть боль от разочарования в человеке, которым заведомо хотела восхищаться.

– Зачем вы сделали это? Зачем напились? Зачем явились сюда?

Теперь уже Ланг внимательно разглядывал склонившуюся над ним девушку, а потому от Рене не укрылось, как дрогнули крылья его большого и немного кривого носа. Словно он к чему-то принюхивался. Впрочем, разве можно было почувствовать здесь что-нибудь, кроме пропитавшего свитер запаха рвоты? И всё же Лангу явно что-то мерещилось. А потом ситуация стала ещё непонятнее, когда он внезапно поднял руку и, нахмурившись, коснулся изредка ноющей ссадины на щеке Рене. Ту этим утром оставила пуговица с пальто Дюссо, а казалось будто это было вчера. Надо же… всего два дня и уже столько ранений. И Рене бы наверняка посмеялась над таким совпадением, но в следующий момент холодные пальцы задели шрам.

Я вижу красную дверь и хочу покрасить её в чёрный

Никаких цветов, я хочу только чёрный!

Вибрация и успевший опостылеть за день голос Джаггера вновь разорвали возникшую тишину. Рене дёрнулась и с ужасом отшатнулась, но Ланг успел поймать её за руку.

– Почему ты здесь, Роше? – тихо спросил он в откровенном желании уйти от ответа на почти риторический вопрос: зачем он напился. Да потому что так было весело!

– Кто-то должен был за вами следить… – пробормотала Рене, но тут же осеклась, увидев, как поморщился Ланг.

– Нет. Я не спрашиваю – для чего. Я спрашиваю – почему. Почему ты решила, что нужна здесь? М-м-м? Мстишь за вчерашнее или потребуешь возвращения в операционную? Может, мне стоит сдать анализ на яды?

Ланг, конечно же, шутил насчет отравления. Единственные яды, которые были в его организме, он успешно влил в себя сам. Но фраза о мести и возвращении прозвучала серьёзно. И Рене замерла, ошарашенно глядя в уже почти трезвые глаза. Чёрный… весь чёрный. Одежда, волосы, музыка и, похоже, даже мысли. Но чёрная ли у вас душа, доктор Ланг? Ещё утром она бы громко крикнула«Нет!», но теперь уже не была столь уверена. Значит, это действительно его решение. Знал ли он о посланиях на шкафчике? Наверное, да. Но ничего не сделал…

Я вижу ряд машин и хочу раскрасить их в чёрный

Вместе с цветами и своей любовью, что уже никогда не вернётся…

А почему, собственно, должен был? Кто она такая, чтобы из-за нее немедленно набрасываться с обвинениями на весь коллектив? Никто. Ничтожество. Ей твердят об этом который день. Так что, собрав в кулак всю свою терпеливость и искренность, Рене проигнорировала очевидную, но непонятную попытку вывести её из себя и спокойно произнесла:

– Потому что это очень низко эксплуатировать друга, зная, что он не откажет. Если вам плохо – обратитесь в скорую. Вы должны были…

– Со своим «должен» я разберусь как-нибудь сам, без советов малолетней зазнайки. Равно как решу вопросы этичности моего поведения с Фюрстом, который не друг, а квалифицированный врач. Мы говорим сейчас о тебе. – Раздражённый отсутствием нужного ему ответа Ланг передёрнул плечами.

– Я хотела… – она замялась, не зная, как облечь в слова все эмоции и чувства.

– Проблема в том, что ты сама не знаешь какого чёрта здесь забыла, да? И ты прекрасно понимаешь, как это непрофессионально.

– Нет же!

– О, так я запамятовал, что нанял тебя личной нянькой?

Ланг осклабился, а она возмущённо вскрикнула.

– Я не ваша сиделка! – О, ну почему это происходит снова? Почему она опять теряет последние зачатки разума в разговоре с этим чудом господним? – Чем вас не устроил ответ, что я хотела просто помочь?

Я смотрю внутрь себя и вижу чёрное сердце

Я вижу красную дверь и должен покрасить её в чёрный цвет…28