…И при всякой погоде

– Не беда. Тем более, что самой любимой и сильнее всего повлиявшей на меня стала история Маргариты – сестры последних королей Валуа, полюбившей бедного дворянина Ла Моля, в буквальном смысле потерявшего от этого голову. История не только идеальной любви – но и идеальной дружбы. Ла Моль и Коконнас навсегда остались для меня прообразом самой глубокой и преданной до гроба верности друг другу, невзирая на все опасности – и даже смерть. Маргарита же – романтическим идеалом возлюбленной, совмещающим в себе королевское величие с чувствами обыкновенной женщины. Правда меня совершенно не волновала, так что блудница и блондинка оборачивалась шатенкой и праведницей безо всякого труда – и малейшего ущерба для совести. Хотя моральные качества возлюбленной волновали меня в те годы так же мало – из-за чего определяющими чертами образа становились уже цвет волос и имя. Примерно в тот же момент (и даже раньше предыдущего) возник и еще один образ, ставший в моей жизни наиважнейшим. Образ человека, по имени Генрих де Мар. Имя его, навеянное именами французских королей, которые упоминались в книге, органично дополнялось фамилией, сооруженной из детского прозвища «Вальдемар». Характер Генриха, хотя и состоял из множества прилаженных друг к другу кубиков-характеров, сложился в моем воображении моментально. В той или иной степени, он включал в себя всех упомянутых ранее персонажей (от Д’Артаньяна до Ла Моля), но больше всего напоминал Шико – королевского шута и друга Генриха III. Впрочем, близость последнего стала ясна позднее, когда образ трансформировался и сделался заметно лучше, чем был до этого (так что величавое «Генрих» обернулось даже простеньким «Генри»). Вначале же Генрих де Мар был просто весельчаком – оригинальным и добродушным, предприимчивым и любвеобильным, немного опасным и безумным. Опасным потому, что сдерживать свою оригинальность и любвеобильность оказывалось для него задачей непосильной. Внешне он напоминал того рода оригиналов и шутников, что вечно пытаются острить к месту и не к месту, стараясь вычурной и часто не смешной шуткой разрядить обстановку и вести себя принципиально «странно» и не так, как положено. Чтобы выделиться, обратить на себя внимание и прочее. Разница состояла в том, что Генрих был тем самым «кажущимся» дурачком, обладавшим на деле незаурядными способностями и массой положительных качеств, будучи человеком серьезным и умным. Он был хитер как Д’Артаньян и благороден как Монте-Кристо, романтичен как Ла Моль – и влиятелен как Калиостро.

– В общем, понятно примерно.