i e8c15ecf50a4a624

Позиция «центра» была изложена Гучковым. Уже са­мый факт его выступления, по мысли октябристов, должен был подчеркнуть как серьезность наступившего момента, так и серьезность заявления, делаемого их лидером. Гуч­ков начал с ценного признания: «Мы (октябристы.— Л, Л.),— заявил он,— и в стране и здесь чувствуем себя по некоторым вопросам несколько изолированными...» Да­лее его речь сводилась к обычному октябристскому тезису, гласящему, что, поскольку «действительно наступило в стране успокоение и до известной степени успокоение прочное», ничто не мешает проведению «реформ». Тем не менее им чинятся серьезные препятствия «вне этой залы», в «иных законодательных инстанциях». Закончил Гучков свою речь словами: «Итак, я резюмирую эту позицию, ко­торую принимает наша фракция по отношению ко всем тем вопросам, которые дебатировались здесь по смете Министерства внутренних дел: мы, гг., ждем» [630].

Ясный и точный ответ октябристско-кадетские либера­лы получили от Маркова 2-го, предпочитавшего всегда ставить точку над «Ь>. «Возражать,—издевался он над «оппозиционерами»,—против пожеланий благих не сле­дует: отчего не выражать из года в год своих пожеланий, хотя все-таки из этих пожеланий в общем никакого прак­тического результата не получается». «...Желания Думы не могут и не должны быть обязательны для правительст­ва». На основной вопрос — наступило «успокоение» или нет — Марков отвечал следующим образом. Нас уверяют, что в стране наступило «успокоение». Это ошибка: поли­тические «метеорологи» судят «по чисто внешним призна­кам». Конечно, теперь «сушь и тишь», но не надо забывать, что «сушь и тишь бывает обыкновенно перед бурей». Сейчас не стреляют, но между стрельбой и полным благо­получием «есть целый ряд градационных положений. Вот мы и находимся в одном из таких переходных положений», когда «русскому государству угрожают большие опасно­сти», и поэтому «охранять государство необходимо так, как это и делает теперешнее правительство» [631]. Эти слова Мар­кова служат великолепной иллюстрацией к ленинскому положению, что страна и в годы столыпинской реакции переживала не конституционный, а революционный кризис, сохранялась объективная революционная ситуация.

О мере «оппозиционной» решимости думских либералов можно судить хотя бы по тому, что не только октябристы, но и прогрессисты проголосовали за смету Министерства внутренних дел. Только кадеты проголосовали против, как они это сделали еще в прошлом году. Но поставить вопрос об отвержении бюджета в целом кадеты не помышляли.

Очередным оппозиционным выпадом октябристов была речь Гучкова по избрании его председателем Думы в марте

1910 г. Ее пафос заключался в следующих словах: «Мы часто жалуемся,— говорил октябристский лидер,— на раз­личные внешние препятствия, тормозящие нашу работу или искажающие ее конечные результаты. Мы не должны закрывать на них глаза; с ними нам приходится считаться, а может, придется и сосчитаться» [632]. Таким образом, терпе­ливое «мы ждем» было заменено угрозой «сосчитаться». Всю очевидную смехотворность этой угрозы немедленно разоблачила газета Рябушинского. «Сосчитаться — пре­красно! — иронически восклицала газета. — Но с кем и когда? А главное, какими средствами?» [633][634].

И действительно, к концу года жалкий финал угрозы Гучкова был констатирован его же собственной газетой в передовой, озаглавленной «В тупике». Будучи избран пред­седателем Думы, Гучков заявил о необходимости «сосчи­таться». С тех пор «прошел год. Положение не только не улучшилось, но запутывалось все более и в настоящее время представляется почти безнадежным» ^п.

При обсуждении сметы Министерства внутренних дел на четвертой сессии знакомые нам октябристские жалобы и претензии изложил Шидловский, причем в самой благо­намеренной и предельно скромной форме, что было сделано специально: для того чтобы подчеркнуть лояльность и готовность «центра», несмотря ни «а что, продолжать сотрудничать с правительством, если последнее хоть в какой-то степени изъявит готовность внять голосу «общества».

Но и демонстрация смирения дала тот же результат, что и пустые угрозы. Отвечая на речь Шидловского, пере­довая столыпинской «России» с нескрываемым пренебре­жением указывала: «Мы напомнили бы, что правительство никогда не примежевывалось ни к какой политической партии, так что, очевидно, никакая политическая партия не может и заявлять, что с того или иного момента она отмежевывается от правительства». Что же касается уп­река, что Министерство внутренних дел превратилось глав­ным образом в полицейское ведомство, газета писала: «...Допустим, что так оно и есть в действительности. Какой следует вывод? Не тот, надеемся, что правительство не