i cf85044c3a33e6c4

Ставлю на стол тарелку блинчиков. Я их не ела со времен Ашера. Он привил мне к ним

искреннюю ненависть. Беру один, откусываю и понимаю, что нет, я их есть не стану! Раньше я

бы отдала их Франсин, а теперь количество потребителей ненужных продуктов резко

сократилось. Шон сидит в комнате с техникой. Налью ему кофе, может, съест.

— Что это? — подозрительно спрашивает Картер.

— Кофе и блинчики.

— Я не голоден.

— Съешь, меня от них воротит.

— Великолепная реклама.

— Блинчики очень даже, все дело в Ашере.

— Я думал, что Ашер остался далеко за кадром.

— Но не блинчики! Просто съешь их. Или я выброшу.

— Не трать время. Выбрасывай.

— Но я их приготовила…

— Поэтому если их выброшу я, будет еще менее красиво.

— Просто съешь их, окей? И успокойся, я знаю, что ты лучше Ашера. Ты ведь из-за него

психуешь…

— Ты ни хрена не знаешь.

— Знаю.

— Нет. Ты ни хрена не знаешь. Но это ничего, потому что я умный. Умнее тебя.

— Зато я скромная.

— Во-первых, к счастью, это не так, а во-вторых, скромность существенно усложняет

существование. Забудь о ней.

— Это с чего бы?!

— Ты должна мне верить. Потому что я умный.

Как же он меня бесит!

— Так ты съешь блинчики?

— Нет.

— Тогда сам их выбрасывай! — рявкаю я и вся разобиженная ухожу.

Я сказала, что Шон купил мне машину? В смысле он ее еще в день аварии купил, как

только прошлую увезли на эвакуаторе. Теперь у меня ярко-красная мазда RX8. У Шона RX7, у

меня RX8. Почему? Потому что она как кофемашина: той же марки, и система безопасности в

ней проверена. Это Шон так «учел пожелания». Но скандал был. Он не посоветовался со мной

ни насчет оплаты, ни насчет модели, ни насчет, черт его дери, цвета. А вместо оправданий

сказал, что «розовая хренотень» около его дома будет стоять только после его смерти.

Собственно, он даже не подозревал, насколько близок к последней! С тех пор воюем. Типа

я ему блинчики, он мне их назад. И на машине я в университет не езжу, использую в качестве

такси самого Картера. И все время демонстративно молчу. Будь он любым другим мужчиной —

сломался бы уже на следующий день, но, полюбуйтесь, авария случилась в понедельник, а

сегодня суббота, и мы все еще на ножах.

Что ж, обновим машинку? Я собираюсь наведаться к Мадлен. И слопать все, что она

любовно приготовила Клеггу. Собственно, я бы могла и сама, но это как знак капитуляции в

нашей с Шоном войне. Не стану же я готовить для себя одной? Это совсем мелочно. Вот и

приходится прибегать к помощи полезных знакомых.

— Я приехала поесть, — сообщаю я Мадлен.

— Проходи, — смеется она. — Если это единственный способ тебя заманить, то я согласна.

Я как раз откопала новый рецепт.

Мы с Робертом, как вы помните, ступили на путь примирения, но атмосфера все еще

несколько напряженная. И хотя я думала, что он сможет просто принять как факт, что теперь я

с Шоном, Роб ученый и живет по принципу «Сократ мне друг, но истина дороже». Я знаю, что

Мадлен из-за этого переживает, она вообще наделена даром эмпатии, но кроме как просто

поддерживать беседу, ей ничего не остается.

Практически праздничное застолье (да, столько всего вытащила из холодильника Мадлен)

прерывает внезапный звонок в дверь. По удивлению на лицах Клеггов я понимаю, что кроме

меня в гости они никого не ждут, и только Роб открывает, с порога доносится:

— Давай сюда ведьму!

Ошеломленная пауза.

— Конелл, полагаю, это наш драгоценный ректор о тебе. Потому что моя жена на ведьму

никак не тянет.

— Роберт! Немедленно пригласи профессора и не смей так говорить о Джоанне!

— О нет, спасибо. — Я поднимаюсь из-за стола и топаю в прихожую. Клегг и Картер в

квартире с одним единственный выходом, если не считать окон? Нет, нет и нет. На такое я

добровольно не подпишусь. Жизнь у нас одна, лопнувшие барабанные перепонки не

восстанавливаются…

— Ну, Джо, ну пожалуйста. — Бросается за мной Мадлен, а на глазах у нее слезы. — Ты же

так редко появляешься у нас после… после…

После Керри. Тут не один, а целых три запрещенных приема: давление на чувство вины,

умершая подруга и слезы. Грязно она играет, ой грязно! Но, черт возьми, действенно!

Беспомощно смотрю на мужчин. Кажется, Робу требуется вся сила воли, чтобы сделать этот

крошечный шаг в сторону и впустить в свой дом самого Картера. Видимо, плачущая Мадлен —

настоящая бомба не только для меня. Она ведь гору многолетней ненависти с места сдвинула.

— Открою вино, — наконец, произносит Клегг и сбегает. Думаю, ему нужно переварить

случившееся и набраться мужества для последующих героических свершений. А мы с Шоном

неуютно топчемся в прихожей, стараясь не встречаться глазами. Если наедине и на работе мы

худо-бедно определили границы комфортных зон, то в компании моих друзей… Это что-то

запредельно невразумительное. Как мы можем по-дружески общаться с людьми, если даже

наедине никогда не достигали подобного взаимопонимания? Наши отношения, боюсь, навсегда