i a26b1ab068339035

   Вот так, дурачась и подначивая друг друга, мы и дошли до цели. На смородиновом крутояре не протолкнуться - гуляет народ. Корочун сегодня - самый короткий день в году. Большой праздник. Нарядные краснощекие девицы вышли себя показать, парни - на красавиц посмотреть, а кто постарше и посолиднее - развеяться, отдохнуть от целого года тревог и забот. Песни-пляски, снежки да салазки, прямо на середине реки расчистили мужики место под каток. Ходит-бродит с лотками промеж гуляющих торговый люд - кому прянички, кому конфеты-мармелады или печенье, а кому и чего покрепче да пожиже - на любой вкус товар сыщется, на любую мошну. И разносится над толпой веселая морозная песня:

   Ах ты, зимушка-зима,

   Ты холодная была.

   Ты холодная была,

   Все дорожки замела.

   Э-эй, да люли,

   Все дорожки замела.

   Все дорожки и пути,

   Негде всаднику пройти.

   Э-эй, да люли,

   Негде всаднику пройти.

   Зигфрид с кем-то здоровается, отвечает на поклоны, улыбается. Почти своим стал студент. Угол ему у себя Платон Силыч выделил, столоваться с домашними завсегда приглашает. Значит, барону в нашей деревне почет и уважение. А, может, староста его женить надумал? А что? У Силыча три дочери на выданье. Не все ж им по вечерам под окнами прясть в ожидании суженого. И на меня деревенские внимание обращают. Только внимание неприветливое, настороженное. Ну да ничего, мы привычные... Однако бессмысленное хождение начало меня утомлять.

   - Пошли хоть на ледянке скатимся, - дернула я студента за рукав.

   - Твоей бабушке обещано было, что озорничать не позволю, - поморщился Зигфрид. - Слаба ты еще для таких подвигов.

   - Ну, тогда хоть леденец на палочке купи... - заныла я

   Спутник только кивнул и ринулся в толпу лотошников. У кого-то характер от мороза, видно, портится. Ну чего ему стоило прокатиться по обледенелому желобу аж до другого берега, да с ветерком, с гиканьем, с посвистом молодецким? А то бродим тут на веселом празднестве, будто нам сто лет в обед. Бабуля, вишь, ему не велела! Тоже подлиза знатный. Носятся со мной, как с тухлым яйцом уже которую седмицу.

   - Ой, девки, глядите, как ведьмина внучка расфуфырилась, - донесся до меня визгливый злобный голосок. - Небось, всю восень морду в щелоке держала.

   Это кто у нас смелый такой? Ага! Лизавета - младшая дочка старосты. У самого берега, где начинается укатанный ледяной спуск, веселится компания молодежи. Парни и девки отвлеклись на минутку друг от друга и все уставились в мою сторону. Мелькнуло лицо бывшей подруженьки, слегка вытянутое от удивления. Мне показалось - сейчас Стеша подойдет поздороваться. Нет, отвернулась равнодушно, что-то шепнув стоящей рядом девице. Ну правильно, не ровня я ей. Не очень-то и хотелось! А вот Лизавету надо отбрить. А то меня живо эти курицы заклюют. Проходили, когда они еще цыплятами желторотыми по деревне бегали. Поэтому я вдохновенно заорала, перекрывая ровный гул толпы:

   - Ты, квашня, на себя посмотри! Всю свеклу из клетушки на румянец извела? Так у тебя одна щека выше другой получилась! И за косу держись покрепче. А то, может, кто-то еще не знает, что она у тебя приплетная-а!

   Вот так-то! Вишь, разозлилась как - так покраснела, что уже и не видно, чего у нее там выше. Правда, она завсегда больнее брехни колет.

   Я дорожку размету,

   Сама к всаднику пройду.

   Э-эй, да люли,

   Сама к всаднику пройду.

   Я гордо развернулась, и... бамц! - получила в голову плотным снежком, аж в ушах зазвенело.

   - Ой, люди добрые, Федор-то чернавку осчастливил! - захлебываясь визжала Лизавета.

   Вот ведь как полезно кавалера под рукой иметь. А мой где-то петушков липких выбирает. Федька - потный и раскрасневшийся кузнецов подмастерье уже споро лепил другие снаряды. Ах, значит, так? Мало я тебя в детстве колотила! Время-то идет, а ума у некоторых не прибавляется. Я зарылась по локти в ближайший сугроб. Силы, конечно, не равны, да только я быстрее. Р-р-раз! ? и огромный ком снега залепил лицо противнику. Федька только отряхнулся по-собачьи. В следующую минуту я согнулась под градом холодных колобков. Приятели Федора - Мишка и Гришка поспешили на помощь недорослю. И я стала отбиваться. Остальные радостно скалились нежданному развлечению, улюлюкали, кричали, но в баталии принять участия не стремились. По уму, мне следовало отступать - бежать домой или искать Зигфрида, чтоб спрятаться за его широкую спину. Да только овладел мною какой-то злой кураж - я носилась подобно грозовой туче, мои наскоро слепленные снежки разили без промаха. Вот уже схватился за глаз Мишка, Федор стал явно прихрамывать. Я уворачивалась от атак, используя любую неровность, любой снежный занос или куст, неожиданно переходя в контрнаступление. И лилась, лилась разудалая песня:

   Ах ты, всадник молодой,

   Ты возьми меня с собой.

   Э-эй, да люли,

   Ты возьми меня с собой.

   Ты возьми меня с собой

   Молодой своей женой.

   Э-эй, да люли,

   Молодой своей женой.

   А сердце бьется часто-часто, горят щеки, покалывает морозцем руки - варежки потеряны в пылу борьбы. И Гришка, видимо уже порядком потрепанный, куда-то подевался. Скоро будет пора праздновать победу да песни величальные самой себе петь.