i_0e02284c13ff104d

другом, но на этом воля к знакомствам иссякла, и в течение долгого

времени наша дружба не омрачалась ничьим присутствием. Но незаметно

ситуация изменилась: Артур оказался более активным в отношении женского

населения школы. Он не упускал случая пошутить, перекинуться словом, поболтать с девочками из нашего и параллельных классов, что меня всегда

раздражало, я в такие моменты стоял рядом, не зная, что делать,- не

хотелось вступать в разговор и приходилось ждать, когда всё закончится.

К моему удивлению, вместо того чтобы посмеяться над Артуром, его

собеседницы шутили в ответ и, казалось, были вовсе не против завязать

более тесные отношения. Долго это не могло ограничиваться одними

шутками. В последнее время Артур часто говорил, что занят после школы: “У меня другие дела, чел, до завтра”. Мне было интересно, что это за

неожиданные дела, но он не проявлял желания распространяться о них, так

что приходилось ждать, когда у Артура появится настроение поделиться со

мной новостями.

И вот только теперь я понял, что это были за “дела”. И ведь направься я

в другую сторону - не встретил бы их, лишь заминка с Ирой заставила меня

пойти этой дорогой. Артур гулял с девушкой. Вернее, это она гуляла, а он

шёл рядом с ней, придумывая шутки, развлекая и поминутно бросая на неё

взгляды, чтобы проверить, смешно ей или нет. Они были похожи на даму с

обезьянкой. Дама важно шла, не обращая внимания ни на что, кроме своей

походки, а обезьянка прыгала вокруг, пытаясь всеми силами привлечь к

себе внимание. Голодно ей было, наверное, и одиноко, этой обезьянке, но

надежда, что её погладят и угостят кусочком яблока, не покидала её.

Когда я поравнялся с ними, мне пришлось окликнуть Артура - он познакомил

нас, стараясь не встречаться со мной взглядом.

Я и раньше видел Диану в школе, но даже не знал её имени, она была

старше нас. Она играла роль утончённой блондинки. Блондинкой-то она была

от природы, а утончённость старалась развить в себе по мере

возможностей. Кудрявые волосы были собраны сзади в пучок, но так, чтобы

несколько прядей выбивалось и романтически ниспадало с обеих сторон

лица; У неё были тонкие и не очень выразительные черты, но всё вместе

составляло образ девушки достаточно красивой. Её голубые глаза не

выражали ничего, кроме желания нравиться, но и этого было достаточно, чтобы покорять таких молодых людей, как Артур. Говорила Диана высоким

писклявым голоском, который должен был играть главную роль в её нарочито

изысканном образе. Мне она показалась девушкой интересной, но я не был

уверен, что она подходит Артуру. С ним я, конечно, своими впечатлениями

делиться не стал, положившись на время, которое всё расставит по местам.

Диана предложила погулять вместе, спросив Артура, почему он раньше не

приглашал своего друга. По его глазам я понял, что моё присутствие

нежелательно, но решил, тем не менее, не отклонять приглашения, чтобы

лучше познакомиться с его пассией.

Мы шли молча, разговор не клеился. Артуру было неловко передо мной, и он

больше не развлекал свою спутницу, я тоже молчал, не зная, с чего начать

светскую беседу, когда говорить вовсе не хочется. В конце концов, прервав молчание, я пригласил их к себе домой.

Дома мы молча сидели на моей софе, которая никогда ещё не принимала

такого количества гостей. Наконец, Диана спросила, будем ли мы

участвовать в школьном месячнике самодеятельности. У нас появилась новая

учительница музыки, которой было скучно работать с первоклашками, поэтому она затеяла большой конкурс (или фестиваль) для старших классов.

Класс Дианы ставил “Ромео и Джульетту” с элементами мюзикла, сама она, понятно, планировала играть Джульетту. Вообще-то мы тоже должны были

что-то представить, но никто пока не брал инициативу в свои руки, поэтому нам ответить было нечего. Разговор снова погас, как огонь в

камине с сырыми дровами. Мы посидели ещё немного, Диана объявила, что ей

нужно домой, Артур вызвался её проводить. Я остался один.

Ничего страшного в появлении Дианы не было. Даже лучше, если мы будем

дружить втроём, тогда, по крайней мере, Артур перестанет заигрывать со

всеми девочками подряд. Но было во всём этом что-то ужасно обидное.

Почему он не рассказал о ней раньше? Зачем втайне гулял с той стороны

школы, где не было риска встретить меня? Мне было неприятно, что в душе

Артура появилась часть, которую он хотел скрыть.

События этого богатого на неожиданные встречи дня легли на меня тяжёлым

грузом. Я чувствовал себя растаявшим первым снегом, который был таким

чистым и романтичным, а превратился в белые разводы на ботинках. Я снова

лежал, но не закинув ноги на стену, а уткнувшись в стену носом и жалея

себя. Это нельзя было назвать страданием или размышлениями, я был именно

раздавлен чувством жалости к самому себе. Раньше я мог часами так лежать

и твердить мантру несчастья: “Меня никто не любит, меня никто не любит, меня никто не любит”, пока чувство заброшенности и нелюбимости не

становилось настолько тяжёлым, что я засыпал. Сегодня я не повторял