i_0e02284c13ff104d

наглого волчонка превратился… да, в общем, ни в кого он не

превратился, остался таким же - только вытянулся, похудел и стал из-за

этого ещё более несуразным.

Я был рад, что мы с ним остались в одном классе. И хотя моё сердце

сжималось от обиды всякий раз, когда в коридоре я встречал Вадимовну, я

был доволен новыми одноклассниками, а также тем, что нас всего 16

человек, и это создавало своего рода интимную и дружескую атмосферу на

уроках.

После линейки мы с Артуром пошли ко мне. Мама была на работе, бабуля

решила не приезжать с дачи, раз уж праздника всё равно не будет, поэтому

у нас был в запасе целый день. Мы болтали на тему “как я провёл лето”.

Выяснилось, что Артур провёл его гораздо активнее, чем я: - Ну вот, чел, короче, нахуярились мы водки с деревенскими, и потом этот

Сашка сел в свой “бэ-эм-вэ” и поехал, типа, в магазин. Только до

магазина он не доехал. Вернулся к нам минут через сорок пешком. Мы его

спрашиваем: “Где, бля, бухло, чувак?” - а он такой говорит: “Мужики, бля, я машину потерял!”

Слушая про эти приключения, я закатывал глаза, чтобы показать весь свой

ужас перед таким падением нравов. Это ещё больше раззадоривало Артура, так что нельзя было понять, где в его рассказах правда, а где

эпатирующие преувеличения. Но, в любом случае, мы были рады видеть друг

друга, говорить друг с другом, снова лежать вместе на диване и

радоваться тому, что новый учебный год обещает быть таким же насыщенным

дружбой и совместным времяпрепровождением, как и прошлый.

Следующий же день поставил под сомнения эти наши (вернее, мои) надежды.

Я немного опоздал к началу первого урока, все уже сидели на местах, хотя

учителя ещё не было. Я вошёл в класс, стараясь не встречаться ни с кем

глазами, потому что мало с кем был знаком. Артур первый урок проспал, поэтому я сел один за свободную парту. Что-то было не так. Тёмный

кабинет истории, негромкий шум в классе, куда вот-вот должен войти

учитель, обычное начало ничем не примечательного учебного года, но было

во всём этом что-то неправильное, заставившее меня осмотреться. И в

какой-то момент мой взгляд встретился с другим, так же внимательно

изучавшим меня. Я вдруг покраснел, показалось, будто из ушей сейчас

хлестанёт кипяток.

Это был взгляд больших чёрных широко расставленных глаз на взрослом уже

лице, и я очень хорошо его знал. Ира.

Она улыбнулась мне, показала язык и отвернулась. Она сильно изменилась, но осталось в ней всё равно много от той Иры, с которой мы держались за

руки, любуясь моей опушкой, и целовались в отсутствие бабули. Иры, которая уже не была моей официальной первой любовью, потому что всё-таки

эти детские любови не считаются. Но я понял что никогда не забывал её.

Её губы казались ещё полнее. Она стала ещё смуглее - или длинные чёрные

волосы придавали ей эту цыганскую смуглость? В ней было много детского, весёлого и беззаботного, но уже появились едва заметные женские жесты: то, как она убирала чёлку со лба, заправляя прядь за ухо, как

откидывалась на спинку стула, закинув ногу на ногу и слушая учителя, немного наклонив голову. Она была одета в светлую блузку и длинную, очень узкую юбку по последней школьной моде - настолько тесную, что в

ней не получалось нормально ходить, поэтому девочки семенили от одного

кабинета к другому, как японки в сабо. Казалось, Ира знала, что красива

и поэтому старалась выжать из этой красоты как можно больше, подчёркивая

её своими манерами. В ней и раньше было кокетство, но теперь оно стало

осознанным, хотя и бесцельным. Вернее, всё живое вокруг неё было целью, Ира хотела нравиться всем. И, надо заметить, это у неё получалось.

На перемене мы поговорили, рассказывала в основном она, я только краснел

от смущения. Родители её развелись в зиму нашего знакомства, она жила

какое-то время с бабушкой, а потом мама вышла второй раз замуж и

переехала к новому мужу в наш район. Дача осталась за её отцом, с

которым она видится редко и потому больше туда не ездит. В моей семье

никаких замужеств или разводов не было, поэтому на её вопрос “ну, а у

тебя как дела?”, я ответил дежурным “нормально”. Она посмотрела на меня

немного насмешливо и поинтересовалась: “А что, девушка-то у тебя есть?”

Я мысленно удивился этому сочетанию - я и некая абстрактная девушка, потому что вообще никогда не думал о себе в этом контексте. Не успев ещё

больше смутиться, я отрицательно помотал головой, Ира состроила гримасу

сострадания: “Эх, Семён Семёныч, что ж ты так?”

Звонок избавил меня от дальнейших расспросов, я только боялся, что она

сядет со мной за одну парту, но, на моё счастье, в классе уже был Артур, к которому я подсел, не оставив ей шансов пытать меня во время урока.

Теперь, впрочем, настала очередь Артура: - А это что за чувиха?

- Ира.

- Новенькая?

-Да.

- Хуяссе ты девок кадришь, Тёмыч!

- Я не кадрю, мы раньше были соседи по даче.

- А чё покраснел так, “сосед”? Втюрился?

- Артур. Прекрати кривляться, пожалуйста, и вообще нас сейчас из класса

выгонят,- ответил я с театральным возмущением, впрочем, учительница

действительно поглядывала в нашу сторону.

После урока Ира уже болтала с другими девочками и не обращала на меня